Владимир Николаевич Васильев - Резонанс

А она ещё и что-то говорила на незнакомом мне языке, попутно как-то очень натурально перехватывая свое орудие труда дровосека.

– Не понимаю! И опусти оружие! – первым делом крикнул я.

Наши дальнейшие возгласы слились в один:

– Ты кто? – выкрикнула незнакомка уже по-русски, замахиваясь топором.

– Чёрт! – в который раз выругался я, машинально приподнимаю руку с вилами.

Но похоже меня не так поняли, потому что девушка взвизгнула и спиной ринулась в кусты, запнулась и закончила отступление кувырком через спину. Только ноги в смешных ботинках мелькнули.

– Эй! Стой! – крикнул я, понимая, что надо исправлять ситуацию. – Я не чёрт!

– А кто? – опасливо спросили кусты.

– Дима, – не нашел ничего лучше как представиться я.

И опять меня правильно не поняли, а может шорох веток помешал слышимости.

– Демон! Чур меня! – закричала девушка, и зашуршала кустами, отступая, причем кажется, не только не встав на ноги, но даже не перевернувшись со спины на живот.

– Нет! Я человек! – поправился я. – Зовут меня Дмитрий.

– А почему ты весь чёрный? И с вилами. Точно не чёрт или не демон? – уже издалека донесся вопрос.

Я осмотрел себя и только тяжело вздохнул. Ну да… графен, будь он неладен.

– Просто грязный, – проворчал я, отбросил вилы и покаянно развел руками.

– А что так? Мыться не любишь? – спросили кусты уже немного поближе, а затем хихикнули.

– Графеном… Э-э-э… сажей меня обсыпало.

– Зачем?

– Случайно, – опять вздохнул я. – И это… Где я?

– Ты здесь.

– Хороший ответ, – усмехнулся я.

– Как и вопрос, – хмыкнула девушка, опасливо выглядывая из кустов. – Но ладно. Ты в трех милях от Ладоны.

– Чего?

– Город такой, Ладона. На берегу озера.

– А море где? – решил уж до конца сориентироваться я.

– Море? Миль тридцать на запад, – задумчиво протянула аборигенка, а затем язвительно добавила. – Это где солнце садится.

– Ну дела… – почесал я затылок, стряхнув облачко графена с волос.

– А ты где рассчитывал быть?

– Около Ладожского озера. Недалеко от Петербурга.

– О-о-о! – протянула девушка, полностью выбираясь из кустов. – Так ты из другого мира? Вот это фокус!

– Другого мира? – настороженно уточнил я, внимательно оглядывая окрестности.

Но ничего такого необычного, кроме отсутствия сарая и забора, не заметил. Да и кусты с деревьями росли совсем по другому. И овраг этот, которого я не помню… Я внимательно посмотрел на девушку и только сейчас вдруг осознал, что она говорит по-русски с хорошо заметным акцентом.

– А ты кто? – наконец вышел из раздумий я.

– Я? – встрепенулась собеседница, которая очень внимательно рассматривала меня, кажется под слоем графена пытаясь оценить мою внешность. – Я Бурезар. Студент.

– Студент? – я удивленно посмотрел на девушку… парня.

Нет, может это конечно и парень такой… Немного женственный, но мало ли какая у них тут мода. Голос тонковат, но может еще подросток. Но что-то куртка на груди как-то подозрительно топорщится. Да и вся фигура. А еще и движения… характерные такие.

Я потряс головой и всё-таки заявил:

– Ты девушка!

– Чёрт! – печально опустила плечи та. – Разглядел все-таки? Эх…

– А что такого? – не понял я.

– А то! – разозлилась девушка. – Я студент! В Университете только мужчины учиться могут. Вот я и учился… училась. Но похоже всё. Я подозревала, что как подросла, уже не замаскируюсь. Но обидно же.

Пока она говорила, я внимательно рассмотрел костюм студентки. Очень интересный и какой-то… старинный. Длиннополая тонкая куртка… Или приталенный кафтан, если я правильно запомнил название такой одежды по фильмам, из довольно простой синей ткани. Полы спереди что сверху, что снизу подогнуты в стороны и видно бордовую ткань подкладки. На рукавах также далеко подвернутые манжеты. На груди в глубоком вырезе видна белая рубашка с волнистой нашитой тканью. Кажется это называется жабо.

Брюки почти обычные, серые, в меру узкие. В вот ботинки какие-то совсем примитивные, хоть и кожаные. Все изрядно заношенное. На голове, из-под залихватски заломленного на затылок берета с пестрым пером, падают светлые волосы до плеч, сейчас изрядно спутанные и с застрявшими в них травинками и листиками.

– А как тебя всё-таки зовут, – прервал наступившую тишину я.