Василий Анатольевич Криптонов , Мила Бачурова - Черный город

Вполне возможно, этим путём злоумышленник ко мне и проник.

Мишель был жив и здоров, спал, лёжа на животе, с раскрытым ртом, а правая его рука свисала до пола.

Может, он? Если втюрился в Полли, то вполне может рассматривать меня как врага. Но пырнуть среди ночи «куклу», оставив предупреждение?.. Нет, ерунда. Не складывается. Мишель скорее вызвал бы меня на дуэль, честно и открыто. А вот тот, кто был у меня в комнате, предпочитает скрывать лицо. Хотя, несмотря на это, оставил приметный кинжал с гербом... Странно это всё. Очень странно.

Спустившись со стола, я лёг в постель и прикрыл глаза. Уже в полусне меня посетила светлая мысль: а почему я, собственно, приписываю своему противнику холодный ум и трезвый расчёт? Если это был кто-то из курсантов, то ему, как и мне-нынешнему, лет шестнадцать-семнадцать. Сначала оставил кинжал — рисуясь, для пущего эффекта, а сейчас одумался. Волосы на себе рвёт и локти кусает, уже тридцать раз пожалел о своём поступке...

Может, и так. Только кинжал от его сожалений никуда не делся.

С этой мыслью я улыбнулся в темноту и уснул.

* * *

Во время завтрака украдкой мониторил лица окружающих. На меня никто не смотрел, по крайней мере — не больше, чем обычно. Мишель и Андрей Батюшкин как всегда ели особняком — один по необходимости, другой — по личному выбору. Жорж и Рабиндранат держались поодаль друг от друга и выглядели невыспавшимися. Эх, сосунки... Подождите лет двадцать — придёт умение работать неделями без сна и отдыха, и выглядеть при этом так, как будто только что проснулся, сделал зарядку и умылся холодной водой.

Если, конечно, у вас будут эти годы.

— Я думаю, мне нужно перестать пить кофе со сливками, — сказала вдруг Полли, задумчиво болтая ложечкой в чашке.

— Почему? — из вежливости поинтересовался я.

— Не хочу набирать лишний вес перед свадьбой.

Мишель, который сидел напротив нас, поперхнулся и закашлялся.

— Перед какой свадьбой? — спросил я.

— Нашей, разумеется, Константин Александрович! Какой же ещё?

— Но... Мы ведь вроде бы хотели подождать до конца обучения, разве нет?

А до конца обучения — очень многое может случиться. Например, Мишель проявит себя как выдающийся покоритель дамских сердец. Ну, или чувства остынут. В шестнадцать лет такое бывает. Особенно если каждый день нос к носу сталкиваешься с предметом своей любви.

— Разумеется, — со вздохом пояснила Полли и брезгливым жестом отодвинула от себя сдобную булочку. — И всё, что происходит до этой свадьбы — считается как перед свадьбой. Или ты думаешь, я смогу похудеть за месяц, когда настанет пора готовиться к этому торжественному дню? По-твоему, это так легко?!

Анатоль, который сидел слева от меня, опрометчиво хихикнул, и Полли перевела взгляд на него. Похоже, кто-то сегодня встал не с той ноги.

Прежде чем Полли успела сочинить убийственную реплику, от которой Анатоль должен был свалиться под стол в судорогах и корчах, я спросил:

— Не знаете, случайно, чей это герб — щит, разделённый на четыре части? В левой верхней и правой нижней частях — восходящее солнце, а на двух других, по диагонали — лев, сжимающий меч?

Полли небрежно пожала плечиком, Мишель ожидаемо развёл руками. А вот Анатоль внезапно заинтересовался.

— Лев с мечом в лапах? — переспросил он. — И два восходящих солнца? А ты точно разглядел?

Я кивнул. Гравировка на навершии кинжала и сейчас стояла перед глазами так, будто я держал его в руках. Хотя на самом деле кинжал я надежно спрятал. Так себе идея — хранить чужое холодное оружие в академии, где личные вещи в принципе не приветствуются. Исключение составляет разве что личное оружие. С ним уж ничего не поделаешь.

— Хм! — Анатоль постучал пальцами по своей чашке. — Ты меня заинтриговал, кроме того — я немного уязвлён. До сих пор полагал, что геральдика — моя сильная сторона. Хорошо, вызов принят! Я установлю, чей это герб. Дай мне пару дней.

И вдруг без всякого гипноза у меня перед глазами встала сцена из детства. Нам лет по десять-одиннадцать. Я, Анатоль и Надя играем в саду в Барятино. Надя держит здоровенную старинную книгу, листая страницы без всякого почтения. «Вот! — кричит она, тыкая пальцем в страницу. — Щит, золотой язык пламени на лазурном фоне, два серебряных...»

«...серебряных орла парят, — заканчивает за неё Анатоль, — а внизу — всадник на серебряном коне. Герб рода Делицыных».

«Ничего себе!» — восклицает пораженная Надя.

--">