Александр Валерьевич Маслов - Ваше Сиятельство - 1

Что ж, это было бы полезно. Парень явно пострадал и очень серьезно. Я понял это по пятну крови, расплывавшемуся по одежде — глубокое ножевое. Вот теперь, когда я в физическом мире, время имеет значение, нельзя терять ни минуты. Я поспешил: мой дух почти сразу соединился с умирающим телом. Теперь его кровь можно считать моей.

И снова боль… Как часто я встречался с ней! Особенно при смерти и начале новой жизни. Иногда кажется, что боль стала для меня такой же обыденностью, как в некоторых мирах вкус вина или табачного дыма во рту. Боль я снова воспринимал отстранено, как всю гамму ощущений нового тела: да все это есть, я чувствую различные оттенки ощущений, но удерживаю их пока на заднем плане восприятия. Сейчас задний план не важен — потом разберусь. В первые мгновения важно перехватить остатки памяти уходящей личности как можно полнее, чтобы начальные дни жизни в новом теле меня не сопровождали забавные проблемы, и окружающим не приходилось объяснять, мол, я крепко приложился головой, тут помню, там не помню. С подобным неудобством я сталкивался в начальные опыты переселения, потом научился решать их.

Душа прежнего графа Елецкого покидала тело. Я чувствовал, как его ментальный оттиск в теле слабеет, растворяется, точно кусочек сахара в горячем чае. Чувствовал и быстро перенимал важные для меня сведения о семье, доме, друзьях, окружении, привычках, пристрастиях и увлечениях. Вернее даже не сведения, а шаблоны его восприятия этого. Всего, разумеется, не схватишь, но принять основное обычно получалось. Слишком мешал плач девушки, стоявшей рядом на коленях и страстно молившейся то Сварогу, то Перуну. Вот еще небольшая загадка: боги славянские… И при чем здесь тогда Артемида? Хотя я представлял, каков ответ.

— Саша!!! — отчаянно воскликнула девушка, вцепившись в мою правую руку. — Пожалуйста! Умоляю, Сашенька! Не умирай!

Так и хотелось сказать: «Дорогая моя, будь любезна, помолчи. Все будет хорошо. Гораздо лучше, чем можешь представить». Прошла еще примерно минута, когда я позволил себе в полной мере ощутить тело, и поначалу осторожно пошевелить пальцами ног. Затем рук, чувствуя, как в них возвращается тепло. Трогая, теребя мою руку, девушка все еще рыдала рядом. Она моя одноклассница, хотя выглядит точно девчонка лет пятнадцати. Так же, как и я, она выпускница 5-го класса школы второго круга. Ее имя — Айлин. Айлин Клеоновна Синицына.

Она моя соседка и, наверное, влюблена в меня — уж знаю, как ее влечет ко мне. Но это сейчас неважно. Еще Айлин особо страдает в эти минуты потому, что считает, будто виновата, в произошедшем со мной. Если бы не ее страдания, я полежал бы так в неподвижности, привыкая к новому телу еще некоторое время. Проблема в том, что я терпеть не могу столь мучительные стенания девушек. С прошлых жизней они меня беспокоят так же сильно, как плач младенцев. Все, хватит вылеживаться. Нужно поскорее проявить себя живым, пока она все тут не залили слезами. Я поймал ее руку, несильно сжал и произнес:

— Айлин, пожалуйста, успокойся. Мне нужно немного полежать, прийти в чувства.

Зря я это сказал. Она вскрикнула, едва не подпрыгнула от неожиданности, припала ко мне и принялась с ожесточением целовать мои губы. Готов поклясться, с прежним графом Александром Елецким в губы Айлин никогда не целовалась. В щечку было и довольно часто. А вот так…

— Айлин, ты делаешь мне больно. Не дави на грудь, — попросил я, хотя вполне мог терпеть даже такую сильную боль.

— Сашенька! Прости, прости меня! — Синицына вмиг отстранилась и тут же принялась целовать мою руку.

Ну совсем с ума сошла! Я приоткрыл один глаз, тот, что не заплыл от огромного синяка, и улыбнулся. Теперь я видел ее через флер голубых волос — ее волос, длинных, щекотавших мое лицо. Красивая она, эта Айлин. Почти такая же красивая как княгиня Ольга Ковалевская. Да, Айлин простолюдинка, но для меня прежнего, тем более нынешнего это не имело значения. Я даже запретил ей обращаться ко мне по титулу, хотя когда-то прежде, она робко шептала: «Ваше сиятельство… ваше сиятельство…». Я дружу с ней с первого класса школы второго круга, то есть уже пять лет. Я?.. Черт! Все сказанное выше имеет отношение к прежнему графу. Он с ней искренне дружил. Знаю, она хорошая девушка, добрая и преданная, и я обязательно сохраню эту дружбу.

— Тьфу, Айлин! Теперь делаешь щекотно. У тебя очень длинные --">