Сергей Майоров (АТ) - Аферист

барахло, — пренебрежительно швырнули мне ком одежды.

— Это моё? — уточнил я.

А вдруг эти куцые брючки и клетчатая рубаха не первой свежести не мои всё же. Трусы-семейники, сто лет таких не носил, белая майка. Куртка опять же на широкой резинке по подолу. В ответ прилетело стандартное про алкашей. Понятно, значит мои. Придётся брать, что дают, не голышом же ходить.

После одевания полагалась лекция о вреде пьянства. Всех уже загнали в аудиторию, а я ещё копался. Так хреново с похмела мне ещё не было. А опыт у меня богатый. Так что с уверенностью могу сказать, что вчера это тело употребляло какую-то дрянь, имеющую очень отдалённое родство с этиловым спиртом. Меня колбасило по-страшному, поэтому я никак не мог попасть в рукава и застегнуться. Завязать шнурки и вовсе казалось невыполнимой миссией, поэтому я их просто упихал за борта ботинок. И вот я копался под неодобрительными взглядами технички, которая три раза прошла мимо, а дежурные Николаич с Барсуковым принимали очередного постояльца. Тот активно протестовал и нарушал общественное спокойствие, поэтому его вязали по рукам и ногам.

— Менты позорные! — орал гражданин.

— Держи его, держи, — пыхтел Николаич.

— Готово! — наконец выдохнул Барсуков и уселся на поверженного буяна.

Мне было видно его в то самое зеркало, куда я перед тем таращился, пытаясь постичь, что со мной приключилось.

— Что там? — спросил Барсуков.

— Документы на имя Дмитриева Петра Ивановича. Сантехник жэка номер пять.

— Плевать мне на документы. Деньги есть?

— Неа.

— У, жирный боров. А в штанах смотрел?

— Штаны с твоей стороны.

— Так, что тут у нас. Трёшка, рубь, ещё рубь о, пятёрка.

— Негусто. На оплату не хватит.

Барсуков повертел купюры, поделил их на двоих, и сунул свою часть в нагрудный карман.

— Ты чего? — изумился Николаич.

— Сам же сказал, тут даже на оплату вытрезвителя не хватит. А мы с этим боровом столько провозились. Считай, премия за труды.

— Ты это брось, так же нельзя! — пытался протестовать Николаич.

— Да перестань. Я же говорил, тут можно неплохо зарабатывать.

— Это не заработок, это воровство. А если он пожалуется?

— Кто? Этот? Да он же не соображает ничерта. Завтра он и не вспомнит, сколько пропил, а сколько потерял. Так что не бойсь. Бери.

— Нет, Миша, я так не могу. Сейчас доктор придёт…

Я так напряжённо вслушивался, что завалился вместе с лавкой в угол. На грохот примчались доблестные стражи.

— Опаньки! Это ж тот мультик. Ты почему не на лекции?

— По-моему, рано его отпускать, — скептически прокомментировал Николаич мои барахтанья.

— Нормально, — справившись с лавкой, встал я. — Где тут ваша лекция?

— Знаешь, чего, иди-ка ты отсюда подобру-поздорову.

— Погоди, он ещё не расписался поди. Гражданин, пройдёмте.

Барсуков вывел меня к стойке дежурного.

— Валентина Васильевна, гражданина оформите, домой его отпускаем.

— А лекцию прослушал?

— Прослушал. Только не расписался. Выдайте его вещи, ключи-кошелёк, что там при нём было.

— Как фамилия?

— А он без фамилии поступил. По номеру ищите — тридцать шесть.

— Кто заполнял журнал? Пишут, что попало. Почему начёркали? Сумма какая? Было семьдесят пять рублей, зачёркнуто, двадцать пять.

— Двадцать пять там было. Ошибка, потому и зачёркнуто, — уверенно вступил Барсук, тыкая пальцем в журнал. — Сейчас проверим. Открывай кошелёк.

С заклёпкой я с горем пополам справился, а считать содержимое было выше моих сил. Это не мой кошелёк, и внутри не мои деньги. И вообще не наши российские. Это советские, образца шестьдесят первого года. Барсук нетерпеливо выхватил у меня купюры, пересчитал.

— Двадцать пять. Говорил же. Не ту сумму записали вначале.

И внушительно посмотрел на каждого по очереди, убеждая, что так и было.

Николаич поймал взгляд напарника, точно хотел возразить, но оставил разборки на потом. Развернулся и вышел.

А у меня чётко щёлкнуло, куда девалась разница в пятьдесят рублей. Ах ты, сука. Он и тут меня успел поиметь. С моего кошелька полтинник присвоил. Скандалить не буду, потому что доказательств у меня нет. Бегающие глазки Барсука к делу не пришьёшь. Но зарубку в голове сделаю.

— Молодой человек, двадцать пять рублей уплатите за пребывание в вытрезвителе. Где работаете? Справку на работу выпишем, — --">