Катарина Ельчанинова - Дьявольская академия

рукавом, но сильно не помогло. Первым я увидел свои красные глаза. Неужели люди были правы? Я стал демоном? Когда? Меня убили или я продал свою душу? Они говорили про особого гостя. Кто бы это мог быть? Кто обрек меня на такие страдания? Когда зрение чуть попривыкло к грязи и полутьме помещения, я рассмотрел шесть царапин на щеке. Точно в том месте, куда ударила директриса. Это была какая-то метка? Мне необходимо было выяснить все об этом месте. В первую очередь, чтобы выжить.

В следующее мгновение на всю комнату прозвенел жуткий металлический звонок. Как в тех же деревенских школах. Я вышел из комнату узнать в чем дело и меня сразу же сбили другие студенты. Они были такие же, как я. Красные глаза. Царапины на щеках. Однако их было меньше. Кажется, я уже на шаг позади. Я поспешил за ними, пока не дошел до жутко знакомого кабинета.

Я растерянно заглянул внутрь. На меня покосилась дюжина дьявольских глаз. Но самыми страшными были глаза, которые встретили меня у самой двери. Это была она. Та самая учительница из моей школы. Она била меня при каждом удобном случае за любой мой косяк. За любую оплошность. И сейчас я вновь почувствовал себя маленьким мальчиком, неспособным постоять за себя. Я почувствовал свою вину за то, что даже не мог сформулировать. Я почувствовал глубокий страх и попросту окоченел от него.

— Ты опоздал, Костя, — строго произнесла она, — Как и всегда. Ты никогда не славился дисциплиной. Наверное, поэтому твоя жизнь сложилась таким ничтожным образом, — в ее руке раскачивалась раскаленная металлическая линейка. Как та, в детстве. Только от этой исходил дьявольский жар. Я почувствовал боль перед тем, как она достигла моей кожи. Я почувствовал непреодолимую боль еще и на щеке. Новая царапина рождалась, царапая мне кожу изнутри. Я еще дальше, чем остальные. Новый удар линейкой. Новый крик боли. Я не слышал себя. Только смех окружающих. Смех тех студентов, которые наблюдали за мной. «Я проучу их всех. Каждого. Как только появится шанс,» — решил я между ударами огненного хлыста.

Марья Иванна, или как ее тут зовут в этом адском чистилище, прекратила только тогда, когда руки мои покрыли волдыри. Студентам уже стало скучно, и она переключилась на тему урока. Я еле дотопал до свободной парты. Рядом со мной сидел парень с ангельской внешностью. У него на щеке гордо оставалась лишь одна царапина. Больше я таких студентов не видел, поэтому решился спросить его:

— Прости, что все это значит? Эти царапины, уроки, академия? — он едва ли повернулся на меня и сверил меня высокомерным взглядом.

— Ты видел вообще кто я такой? — он указал на царапину, — И ты, щенок, смеешь ко мне обращаться? Думаешь, пожалею тебе из-за того, что ты поздно прибыл? — в следующее мгновение он резко обернулся обратно к учительнице. Она явно пугала не только меня. Хоть что-то было тут понятно.

Я пытался како-то время вникать в тему урока, но руки мои адски жгло после недавнего наказания. Марья Иванна явно разбиралась в пытках достаточно, чтобы вести по ним лекции. Не хотел бы я вновь оказаться под ее горячей рукой. Иначе лишусь своих.

После занятия все разбежались по академии. Я мало разбирался в вечно меняющихся коридорах, которые то приближались, то отдалялись, то сжимали тебя в тисках, то проваливали под тобой пол. Со всем этим я столкнулся во время короткой прогулки до внутреннего дворика. Здание само словно играло со мной и моим воображением. Только ты решишь, что хуже быть не может, как случается именно то, чего ты боялся.

Во внутреннем дворе тоже не царил мир и спокойствие. Да я мог бы уже и забыть о таких принципах. Вместо деревьев из земли росли длинные скрюченные коряги, извивающиеся змеи и огромные Венерины Мухоловки. Там же я встретил двух студентов. Один повелевал змеями, растягивая другого студентка в разные стороны. Я заметил, что царапин на щеке мучавшегося мальчишки было даже больше, чем у меня. Из него вырывался истошный крик, который смешил мальчишку напротив. А в следующее мгновение я увидел новую проявляющуюся царапину на щеке бедолаги. Все они зашевелились, словно подкожные змеи, и образовали пентаграмму прямо на лице мальчишки. В следующий миг пентаграмма заискрилась пламенем, и мальчишка рассыпался в прах. Я подбежал к останкам, но уже ничего не мог сделать. Когда я обернулся на виновника случившегося, он лицезрел свои две оставшиеся царапины в карманное зеркальце. Лицо его было полно блаженства и --">