Андрей Готлибович Шопперт - Ответ Чемберлену

Левин назвал вычурно и не совсем по теме: «Не говори гоп, пока… не получишь в лоб».

— Женечка, ты только не исчезай, как закончишь работу над песней отзвонись, — раздался из-за спины модника узнаваемый голос Дементьева.

Женя в это время повернулся к мэтру задом, а к Костику передом. Вона чё! Повёрнутый в костюме с отливом оказался Евгением Мартыновым. Тем самым, что «Отчий дом» Дементьева на музыку положит и лучше всех споёт.

— Костик ты? — выглянул из-за плеча Мартынова Дементьев, — Наконец. Где тебя носит⁈

— Тот самый? — величественно поворотил голову Женечка. Оборзел… Тьфу, обозрел Левина с макушки до сапог американских под «казачок». Оценил, кивнув благосклонно.

Ух, ты? Откуда этой звезде знать про Костика?

— Про электрички, поезда и автобусы мне твой рассказ понравился, — протянул руку Мартынов. — Рад познакомиться. Я сейчас Андрею занёс свои почеркушки про случаи, что со мной в дороге происходили. Там несколько забавных есть. И про гостиницы. Ты про гостиницы, Костя, обязательно напиши. Может хоть таким образом удастся что улучшить. Иногда… Ну, я там написал… Будут вопросы связь через Андрюшу. Не теряйся.

Событие второе

Не о потомках судят по предкам, о предках судят по потомкам.

Владимир Микушевич

— Рассказывай, — в кабинете было накурено, не так чтобы уж совсем топор можно было вешать, не клубились клубы дыма, просто воняло, а прямо перед Костиком стояла большая серого мрамора пепельница с изломанными окурками импортных дорогих сигарет. Сразу видно, что мэтры работали, выплёскивая энергию в злостное издевательство над чинариками. Нет, чтобы положить аккуратно на краешек пепельницы, надо в лепёшку почти превратить. — Как у тебя со спортом, ты же на соревнования ездил? — Хозяин кабинета не на своё место плюхнулся, а на стоящий рядом кожаный диван, настолько вытертый в центре и на подлокотниках, что можно было себе представить, как тут сидели Пушкин с Гоголем и поносными словами Александра какого-то по счёту поносили.

— В Уфу на первенство Россовета «Урожай» по дзюдо ездили. Я первым стал и одно ещё третье место у нас. Снегирёв в утешительных схватках пробился.

— Хорошо, — Дементьев видимо о чём-то своём думал, ни радости на лице не проявилось, на вообще каких эмоций. — Ты говорил, что скоро чемпионат СССР? Можешь чемпионом стать?

— Да 15 февраля в Рыбинске… — Бам! Левин чуть не подскочил на стуле сложив два и два, — Андрей Дмитриевич, сейчас мне мысль пришла в голову. По-моему, гениальная.

— Да? — наконец очнулся Дементьев. Повернул голову к Костику увидел, как тот морщится, отодвигаясь от воняющей пепельницы и подхватившись, переставил её на подоконник. — Не куришь и не начинай. Во рту как табун лошадей… ну, понятно. Так что за гениальная идея?

Левин мотнул головой, показывая подбородком на ещё один траурный портрет Андропова. Этот был в синем костюме, моложе, и из всех наград одна одинокая Звезда Героя Соцтруда имелась.

— Нужно от имени редакции журнала Юность написать открытое письмо в газету «Правда» с предложением переименовать город Рыбинск в Андропов. Это же город, где Юрий Владимирович долго жил и учился.

А чего, так всё одно сделают через месяц примерно, почему не заработать для Юности и Дементьева жирную галочку. В ЦК оценят.

— Рыбинск? Не маловат? Рыбинск? — Главный редактор повернулся к портрету.

— Ну, не Москву же?

— Конечно. Может ты и прав… Набережные Челны в Брежнев переименовали. Да… Спасибо. Хорошая мысль. Сегодня же займусь, сейчас только тебя выгоню. По твоему последнему рассказу…

— Фу, слава богу!

— Чего? Какому богу? Ты о чём, Константин? — Дементьев опять видимо мыслями улетел к «Родительскому дому».

— Ну, вы же сказали — последний рассказ. Выходит, больше не надо писать.

— Смешно. Вот я об этом и хотел поговорить. Как-то в разрез он идёт… Боюсь я…

— Так и не надо…

— Нет, надо. Надо, Федя! Надо! Концовку только исправить нужно. Чтобы это как сон представить, а на самом деле всё будет по-другому. С бюрократизмом надо бороться. Только для нашего «Зелёного портфеля» перебор.

— А если в «Крокодил»?

— В «Крокодил»? — Главный редактор, смежил веки, потёр виски, — Хм, «Крокодил» может. Я созвонюсь. Да, ты тогда прямо сегодня садись и пиши для Юности рассказ. Если эти два добавить к тем, что уже есть, то как раз на небольшую книжицу хватит. Всё. Не задерживаю больше, через три дня --">