Вячеслав Владимирович Шалыгин - Железный город

Утешение одно – мыслишь, следовательно, пока существуешь.

«Ох, уж это академическое образование!» Аксель Хорст резко поднял голову, выныривая из лужи, и едва не застонал от боли в затылке. Грязь чавкнула, неохотно отдавая законную добычу. Аксель торопливо стер с лица вязкий чернозем и судорожно вдохнул. От удара о дно окопа весь воздух из легких вышел и превратился в пузырьки, теперь медленно лопающиеся на поверхности земляного киселя.

В лицо ударили брызги все той же грязи. Хорст снова утерся рукавом и попытался сесть, но тело не послушалось – руки дрожали и проскальзывали по стенке окопа, а ноги никак не желали подтягиваться к животу. В лицо снова брызнуло. Аксель часто заморгал, прогоняя муть и пытаясь хоть немого очистить глаза с помощью навернувшихся слез.

Перед самым лицом, утопая в грязи по шнуровку, стояли армейские ботинки. То есть, стоял человек в ботинках, но выше щиколотки взгляд Хорста не поднимался. Поле зрения ограничивал поднятый кверху и непроницаемо грязный лицевой щиток шлема, а запрокинуть голову мешала проклятая боль в затылке. Человек наклонился – Аксель этого не увидел и не услышал, а почувствовал – подхватил Хорста под мышки и усадил к стенке посуше. Условно, конечно, посуше. Под проливным дождем сухого места не найти даже в герметичном бункере, не то что в окопе.

– Жив?

Вопрос был риторический, однако, ответить на него следовало. И лучше утвердительно. Не в том дело, что, ответь Аксель «нет», его бы тут же уложили на бруствер в качестве дополнительной защиты от пуль и осколков. В принципе, ответ мог быть любым. Понятно, что если ответил, значит, жив. Но неписаные правила обязывали отвечать утвердительно. Почему так? А почему в армии положено ходить строем и с песней? Для порядка, а еще, чтобы в голове не роились лишние мысли. Вот по той же причине долго рассуждать в боевой обстановке не следовало. Чтобы не сбивать товарищей с толку. Ведь любая заминка, например, вызванная мгновенным замешательством, недоумением, могла стоить жизни.

– Жив, – прохрипел Хорст, сплевывая набившуюся в рот грязь. – Вода есть?

– Держи, – товарищ присел рядом и отстегнул фляжку. – Стихло вроде.

– А?! В ушах звенит, не слышу! – Аксель прополоскал рот и сплюнул в лужу.

– Стихло, говорю! – боец взял фляжку и сделал большой глоток. – Минут через десять полезут щупать! Если отобьемся, снова начнут молотить. И так пока не закопают всех без остатка. А как закопают, путь на станцию открыт. Что там во второй линии – десяток укреплений и батальон пехоты. Линия так себе, для галочки.

Солдат неплохо говорил по-немецки, но с явным акцентом. Хорст присмотрелся повнимательнее. Нет, раньше этого парня Аксель не встречал, наверное, он из другой роты.

– Что разглядываешь, не узнал? – боец усмехнулся. – Правильно, я не из ваших. Я разведчик.

– А-а, из взвода Райнхарта?

– С Земли я, парень. Загремел в ваш «Шварцлюфт» по глупости, и вот теперь тут. А ты политический?

– Как все, – Хорст замкнулся. Он, конечно, неслучайно попал в тюрьму для неблагонадежных граждан, но воспитан был на Эйзене и к чужакам относился в точности так же, как и «сознательные» граждане. Нет, не как к людям низшего сорта, но без панибратства. Особенно к землянам.

– Ясно, – разведчик уселся напротив. – Слушай меня внимательно, ариец. Нравлюсь я тебе или нет, мне начхать, понял? Твои гестаповцы засунули нас в эту жопу в качестве мишеней и в живых не оставят, так что мы в одной упряжке.

– Не мои, – обиженно буркнул Хорст.

– А чьи, мои? – землянин снял шлем и утер со лба испарину. – Это, наверное, я ору «Хайль Айзен!» и запираю людей в казематах за то, что они пропустили лекцию в Доме пропаганды. Я забавляюсь на секретных полигонах Марты и Гефеста, отрабатывая захват стратегических объектов Земли и Марса, я гною политзеков в окопах, заставляя изображать земных солдат, да? А еще это именно я делю всех людей на сорта. Так, что ли? Чего молчишь, Гитлер недорезанный?!

– Это издержки системы, – сквозь зубы процедил Аксель. – Идея Великого Порядка верна! Просто ее неверно толкуют.

– Кто толкует-то, идиот ты рыжий, кто? Канцлер твой? Министры? Да сами вы и толкуете! Так что лично мне лично тебя не жалко. Ты сам виноват, что сюда попал. Но кроме тебя и других фашистов-неудачников тут полно реально невиновных людей, которых надо срочно спасать. С нашим объектом все ясно, еще один штурм – и конец, но есть скромный шанс помочь соседям, а --">