Александр Карлович Золотько - Игры над бездной

изображение собеседника на наноэкраны, напыленные прямо на глаза, но ТОТ ЧЕЛОВЕК просил пользоваться обычным экраном. А его просьбы стоило выполнять.

Тридцать секунд.

Дальский протянул руку к клавиатуре. Прохор Степанович был консервативен в отношении своего тела, не вживлял в него ничего, сверх действительно необходимого. Он бы и от «балалайки» отказался, если бы без нее сейчас можно было обойтись.

Время.

Экран засветился, и Дальский увидел лицо ТОГО ЧЕЛОВЕКА. Собственно, лицом оно не было – светло-серая наномаска скрывала черты, закрывала глаза, не оставляя шанса даже попытаться распознать впоследствии собеседника по рисунку сетчатки.

– Добрый день, – сказал ТОТ ЧЕЛОВЕК. – Мы собирались сегодня поболтать, так сказать, накануне, чтобы убедиться в готовности всех заинтересованных лиц. Я прошу не выключать связь, что бы ни произошло в течение ближайшей минуты. Если вы попытаетесь выйти из разговора, я буду вынужден принять очень жесткие меры. Мы договорились?

– Да, – тихо проронил Дальский.

– Тогда – внимание, – изображение наномаски исчезло с экрана, тот на мгновение померк, а потом засветился снова, разделившись на несколько десятков маленьких окошек. И в каждом оказалось изображение человека. Мелкое, но узнаваемое.

Себя Дальский обнаружил третьим во втором ряду. Справа от него был начальник Службы Безопасности СЭТ Иоахим Пфальц, слева – Абдула Тарле, глава мелкой канторы, занимавшейся торговлей спецоборудованием. Товары Абдулы позволяли всем желающим обходить системы безопасности, проникать в сейфы и отнимать жизни самыми экзотическими способами. Всех людей, лица которых появились на экране, Дальский знал.

С кем-то общался часто, кого-то старательно избегал, чтобы не скомпрометировать себя в глазах Наблюдательного Совета, но кто все равно занимал в жизни Свободной Экономической Территории очень важное место. Сейчас Дальский мог одновременно видеть лица всех серьезных игроков СЭТ, и выражения лиц этих игроков были далеко не восторженными.

– Вы хотели поговорить со мной, – сказал ТОТ ЧЕЛОВЕК. – С глазу на глаз, так сказать. И полагали, что только вы единственный, кто получил от меня предложение… Вы очень хотели оказаться единственным. Но мы же с вами понимаем, что в одиночку вы ничего не сможете сделать ни для меня, ни для себя… Не нужно ничего говорить, я все равно отключил звук. Только после того, как я закончу, право голоса получит тот, кому я разрешу.

Три десятка ртов беззвучно открывались, три десятка лиц краснели или бледнели, но никто от связи не отключился. «Они все знают цену слова ТОГО ЧЕЛОВЕКА», – подумал Дальский. И почувствовал, как сохнут губы.

– Полагаю, мы достигли консенсуса. Теперь перейдем к делу, поскольку времени у нас, как вы все прекрасно знаете, осталось очень мало. Чтобы несколько упростить коммуникацию, я решил предложить вам называть меня Лешим. Мы не будем тратить время на согласование тридцати прозвищ, которые вы для меня придумали? Вот и славно, – изображение наномаски на секунду мелькнуло на экране и пропало. – Теперь к делу.

Дальский осторожно погладил жемчужины кончиками пальцев. Прислушался к постукиванию шариков перламутра друг о друга. Главное – не дергаться. Лица остальных участников видеоконференции выглядели не самым лучшим образом, демонстрируя широкую гамму чувств от растерянности до ярости.

– Вы полагаете, что теперь оказались под ударом? – осведомился ТОТ ЧЕЛОВЕК.

Леший, напомнил себе Дальский. Леший.

– Должен вас успокоить – никто не сможет ничего предпринять, даже если произойдет утечка. Никто. Просто не успеет. А вот то, что некоторые из вас решили попытаться обыграть меня… – в голосе Лешего прозвучало даже некоторое удивление, словно он и в самом деле не ожидал такого глупого коварства от своих собеседников. – Такое легкомыслие не может меня устраивать. Оно меня огорчает. Ставит под удар – нет, не меня – всех вас. Только вас. А каждый из вас мне чем-то дорог. Вы же понимаете, что любой конфликт в той ситуации, которая сложится через несколько часов, может погубить все. Каждого из вас и всех вас вместе. Я не буду называть тех, кто провинился. Я знаю, что никто еще не успел ничего предпринять. Образно выражаясь, каждый держит фигу в кармане и прикидывает, как можно будет использовать кризис в собственных целях. И мне кажется, что некоторые из вас… – «некоторые» прозвучало как «все», --">