Гэв Торп - Тринадцатый легион

взвода, — вы слышали Полковника. Тащите свои жалкие задницы в шаттл, да побыстрее!

КОГДА я трусцой бегу к громадным очертаниям нашего шаттла, Франкс прилипает ко мне слева. Я стараюсь игнорировать здоровенного сержанта, все еще разозленный на него за произошедшее пару дней назад, когда он втравил меня в серьезные неприятности с Полковником.

— Кейдж, — начинает он, глядя на меня вниз через свое огромное плечо, — у меня с тех пор не было шанса перетереть с тобой …. ладно, до атаки тиранидов.

— Ты имеешь в виду, с тех пор как ты пытался увезти взвод в джунгли в идиотской попытке побега? — огрызаюсь я, целенаправленно грубя. Он не отделается так просто, даже если я считал его каким-то подобием своего друга. Он натянул до предела наши дружеские отношения, пытаясь организовать за моей спиной восстание.

— Ты не можешь винить меня за это, Кейдж, — говорит он, меня раздражает слабый скулеж в его глубоком голосе, — мы тогда все могли сдохнуть, ты знаешь это.

— Я все еще жив и знал, что если позволю тебе свалить, то сдохну, — отвечаю я, даже не потрудившись взглянуть на него, — Полковник убил бы меня за то, что я позволил тебе уйти, даже еще до того, как у тиранидов появился бы такой шанс.

— Да знаю я, знаю, — извиняющимся тоном говорит Франкс.

— Слушай, — я наконец-то встречаюсь с ним взглядом, — я не виню тебя за то, что ты хочешь свалить. Император знает — мы все этого желаем. Но валить нужно с умом. Выбрать лучшее время и, желательно, чтобы я был к этому непричастен.

— Я понимаю, Кейдж, — кивает Франкс, после чего умолкает. Один из членов экипажа шаттла в своей хрустящей сине-белой униформе Флота, выглядящий возбужденным и обеспокоенным, считает нас, пока мы поднимаемся по посадочной рампе, угрюмо смотря, словно страстно желает, чтобы нас просто можно было бы оставить здесь.

Внутри шаттла стоит жара, под суровым солнцем он медленно разогрелся так, что воздух внутри обжигает. Я смотрю, как остальные рассаживаются по местам вдоль трех скамеек, пристегивают себя толстыми ремнями безопасности, которые свисают с балок, тянущихся вдоль всего десятиметрового отсека шаттла. Когда я нахожу себе место и пристегиваюсь, рядом со мной усаживается Франкс.

— Как Кронин? — спрашивает он, возясь с металлической застежкой, пытаясь потуже затянуть кожаный ремень вокруг своей бочкообразной груди.

— Не видел его. Он выдвинулся с первым шаттлом, — отвечаю я, проверяя, все ли пристегнулись. Увидев, что выжившие из моего взвода уселись так же крепко как любовь Боевых Сестер к Императору, я подаю сигнал флотскому старшине, ожидающему в конце пассажирского отсека. Он исчезает за переборкой и три раза вспыхивают красные, сигнальные лампы.

— Я еще не слышал полной истории о Кронине, — говорю я Франксу, прижимаясь спиной к жесткому металлу скамьи, чтобы устроиться. Франкс собирался ответить, когда грохот ускорителей отразился корпусом шаттла. Грохот перерастает в рев, и я ощущаю, что взлетом шаттла меня еще сильнее вжало в лавку. Поднимаясь в небеса над Избавлением и набирая скорость, весь корабль яростно трясется. Мои ботинки вибрируют вместе с палубой шаттла, а моя задница немного съезжает в сторону на металлической лавке. Мой живот все еще болит, и я ощущаю слабую тошноту, когда шаттл резко поворачивает, выводя нас на новый курс. Двадцатисантиметровый порез на бедре начал болезненно пульсировать, когда из-за ускорения кровь прилила к ногам. Я сжимаю зубы и игнорирую боль.

Напротив иллюминатор, через него видно, как земля уходит. В километре за стенами Избавления, казалось бы, случайным образом разбросаны шаттлы и десантные корабли. Само поселение быстро отдаляется до тех пор, пока я не стал только смутно различать линию куртин и здание главной крепости. Затем мы влетаем облака, и все белеет.

Когда мы выходим из атмосферы, рев двигателей превращается в глухое завывание и голубое небо за иллюминатором заменяет россыпь звезд. Франкс наклоняется ко мне.

— Говорят, Кронин тронулся, — говорит он, постукивая себя по голове, дабы подчеркнуть эту мысль.

— Скажу я тебе, что это чертовски странно, — отвечаю я, — что-то произошло с ним, пока он был в часовне.

— Часовне? — спрашивает Франкс, энергично почесывая голову сквозь густые коричневые завитки.

— Что ты слышал? — спрашиваю я, любопытствуя, какие слухи начали летать вокруг, всего лишь через день после битвы с тиранидами. Сплетни лучший --">