Александр Владимирович Тюрин - Зона Посещения. Луч из тьмы

то время, когда его моча выходила через катетер в пакет, прилепленный к его ноге.) Предотвращая апоптоз клеток, десант медботов регулярно проводил теломеризацию его генетического вещества в самой дорогой на свете клинике «Исида». Физиологически он был, можно сказать, молод, но психологически дряхл. Дюмон не любил общаться с людьми вживую, будто устал от этого за тысячу лет. Генеалогия его уходила в темное Средневековье, где хищные франки, смешавшись с жадными норманнами, плыли к богатствам Иерусалима и Константинополя.

Несмотря на нелюдимость, глобально действующие программы давали Роджеру Дюмону доступ к распределенным «облачным» системам наблюдения – сэр Роджер имел возможность слышать, видеть и осязать почти все на свете, «подключиться» практически к любому человеку на свете, о чем тот и не подозревал. Ведь практически любой мог незаметно для себя вдохнуть рой микроустройств, которые ассемблировались в его теле, например, в скрытый коннектор. Сэр Роджер чувствовал, как булькают пузырьки воздуха в кишечнике у голодного ткача в Бомбее, как бурлит кровь у мачо в Мехико, когда он пялится на жену соседа, моющую лестницу, как зависть сдавливает горло при виде шикарного особняка у галичанского полотера в Швейцарии.

Множество источников жизни и смерти сходилось в виртуальных конечностях Роджера Дюмона, как у синеликого Шивы. Конечностей было множество; нейроинтерфейсы, встроенные в синаптические связи его нейронов, превращали мысли в действия машин и людей, а действия машин и людей в его ощущения.

Дюмон и его корпорации проникали в мир все глубже, как грибковая плесень в старую буханку хлеба.

Любой регион планеты, любая точка на карте могла получить право на производство живой материи только от него. Мановением своей виртуальной руки сэр Роджер давал людям и животным семена, споры, сперму, яйцеклетки, ростки, эмбрионы, стволовые клетки, побеги, органы – всё, что идет в пищу, возвращает здоровье и продолжает род.

И одним движением виртуальной руки сэр Роджер мог убивать, оставаясь неузнанным. Например, изменить содержание химикатов в любых продуктах питания или внести вирус в органы, клонируемые на живых фабриках. Мог вызывать у женщин целой страны бесплодие или наркотическую зависимость у тинейджеров какого-нибудь государства, разжечь похоть в отношении любого бесполезного или мутагенного товара.

Но то, что делал сэр Роджер с помощью «Монсанто» и «Монлабс», было лишь использованием, дополнением или ограничением земной природы. А он хотел творить природу новую. И Зона представляла такую природу, пока еще необузданную и не приносящую деньги.

Подкрепившись произведениями молекулярной кухни Яманаки, сэр Роджер с помощью киберпространственного расширения воспарил над Зоной, которая сегодня как никогда напоминала цветок, способный дать замечательный плод при надлежащем старании. А потом внезапно вошел в боди-коннектор одного из своих сотрудников. Зигмунта Берковски, шефа отдела прорывных исследований, сэр Роджер «застукал», когда тот использовал нестандартные игрушки в общении с сотрудницей прямо в рабочее время. Голос босса вдруг материализовался при помощи нейроинтерфейса в слуховом центре подчиненного, немного напоминая при этом громовой голос олимпийского бога. Однако босс совсем не собирался укорять своего талантливого подчиненного за небольшие шалости.

– Зиг, дружище, подготовьте мне человека, который способен будет пощупать Зону на предмет золотых яиц, очень такого резкого человека, который разозлит ее, и она покажет, на что способна.

«Кабуки». Приют неудачника

А ведь кто-то действительно бродит по коридору.

Ночью он уже выбегал искать. Но проснулся от чего-то другого, хотя сон был приятный. Во сне у него есть собака, толстая, тупая, верная псина, с которой он идет гулять на пустырь, она кладет ему вислогубую морду на руку и смотрит в глаза преданным-преданным взглядом; совсем не тем, что источают зыркала у агентов кино– и симстудий, которые обманывают и обирают бедных пьяных неудачливых авторов… Проснулся, поднял кровать, чтобы можно было открыть дверь, вышел в коридор, подмазанный блеклым светом люминисцентных панелей, ничего не нашел, а вернулся с замерзшими ногами и в холодном поту. Так что надо как молитву повторять: «Я здесь один. Совсем один».

Для автоматического отеля японского типа здесь --">