Стас Северский - Цикл «Историк». Рассказ III - Воин северной пустыни

без сил рухнул у погасшего костра, возле остывшего в вечном холоде охотника –

возле оставленного нами один на один с морозным сном мертвого охотника… Я, едва держась на

ногах, разжег в жестянке огонек, топя жир скингера… Обработал ожоги Ханса и уложил его,

спящего в сумрачном забытьи, на, снятые с изъеденного стужей тела Сигурда, шкуры… Что я

сделал в этой злой лихорадке, в этом бреду, в дурмане пролитой крови?.. Я упился кровью до

пьяна!.. И теперь у меня нет охотников, нет скингеров!.. Я один – с одним зверем – с одним

Ангриффом… С ним мы ушли в буран, горя силой, с ним – вернулись, застуженные бессилием… Я

вынудил его убить моих охотников… Я убил его скингеров, стараясь убить его… А теперь… А что

теперь?.. Моя сила сиянием изошла из черных ран в снежную пустыню… Снежной пустыне отдано

все – отдано мной… И моя сила, и сила этого могучего зверя… и силы моих охотников… и силы

этого несчастного бойца… Я один! Один в снежной пустоте! Один – без силы духа белого

безмолвия, приходящего с бурей… Только “черные вороны” слетаются ко мне… Они выклюют мне

глаза, ослепшие в бескрайних снегах…

Я сел у стены между бойцом и зверем, безвольно уронив голову на поднятые колени…

– Олаф… Не оставляй меня одного…

– Не оставлю. Не надо бояться, Ханс…

– Только мертвые ничего не боятся…

– Верно… Мертвым не страшно ни жить, ни умереть…

– Ты не мертв, Олаф…

– Нет, не мертв… Я искал мести, ища смерти… Но погубил только других… Не так, как воин, и

не так, как зверь, – как ледяная пустыня, не разбирающая, кто друг, а кто враг… Я стал Зверем –

духом снежной пустыни, приходящим с бурей… Я сгорел и замерз среди вечных льдов и огней… Я

не знаю, что будет со мной теперь, когда я очнулся… Но я не отдам тебя ни льду, ни пламени,

Ханс… Я помогу времени стянуть рубцами эти ожоги жара и холода… Я научу тебя всему, что

знаю…

– Ты обещаешь, Олаф?..

– Я дам тебе слово. Мы будем охотиться вместе – и бить зверя, и ставить силки…

– Отпусти Ангриффа…

– Он волен идти, куда вздумает… Он уйдет, Ханс, когда залечит раны… А сейчас я нужен

ему… И я отдам ему силы взамен сил, которые он отдал мне…

– Ты дашь слово?

– Верь мне – взамен моей веры. И мое слово будет нерушимо.

Я разгоню “черных воронов” Хантэрхайма, отдав им мой страх, взяв у них мою свободу. Я

заберу “стрелы” охотников Хантэрхайма. Я обменяю зверей на технику, отпустив скингеров в белое

молчание и взяв у белой мглы машины. И если передо мной не склонятся ветры северной пустыни,

склонятся ели и сосны Валсхайма – леса Штрауба! Передо мной! Перед воином, дышащим

свободой!

23

Нет, не везет моей невесте в благих начинаниях. Неправильно она себе профессию выбрала.

Это мне, историку, все интересно и все пригодно в этих отчетах людей, а ей, врачу… Врач – это

ведь призвание тех, кто хочет спасать, а не убивать. А для людей, кажется, важнее нанесение ран, а

не исцеление. По крайней мере, для этих людей… В общем, это понятно – они ж в первую очередь

– бойцы и охотники. А врачи у них отдельно. Это у нас разделения такого строгого нет, а у людей…

Они создаются или бойцами, или рабочими, или учеными, а общее между ними только одно – они

все – военные. У нас не так – у нас полный разброд и никакого порядка в этом плане… Мы

рождаемся просто котами и долго думаем, какие мы, для чего мы пригодны, кроме охоты на крыс…

И иногда мы что-нибудь такое придумаем… Что-нибудь вроде – посвятить себя наукам (это,

конечно в промежутках между охотами на крыс). А что нам еще делать, когда люди вбили нам в

головы такой высокий интеллект, ставя на нас – вернее, на наших великих предках – эксперименты

по усовершенствованию разума? Нам теперь скучно просто на крыс охотиться… К тому же нам

никак нельзя от них отстать – от нашей добычи… А то вон они какие умные – крысы… Обсуждают

новые знания – еще и с

--">