Олег Николаевич Верещагин - Возрождение

ты почти весь седой, – и добавила совсем уже тихо: – Мой седой волк.

* * *

Это было прошлой весной. Хотя от весны – одно название. Все испытывали некое томление – подсознательно ждали: сейчас начнет сходить снег, выглянет солнце… В те дни случалось много скандалов и конфликтов «на ровном месте», даже несколько самоубийств произошло. Он тогда находился у Юрзина, который теперь держал свою ставку в Камень-Рыболове, занимался восстановлением экосистемы озера и местной рыболовецкой промышленности. И в одиночку отправился на конную прогулку.

Он до вечера ездил по полям, заросшим бурьяном, торчащим сквозь постоянно курящийся дымкой снег, потом проехал окраиной давно заброшенной и уже разрушившейся деревни и встал возле развалин старого рыбозавода, остановленного и полуразобранного еще в девяностые годы. Тут, между стен, было почти бесснежно, почти тихо, но тревожно, на темном небе алым полыхали переливчатые сполохи. Романов прошел, ведя коня в поводу, вдоль глухой стены с остатками транспортера на цепях, превратившихся от ржавчины в прутья, постоял рядом с ямой, в которой лежали несколько скелетов, полузасыпанных глиняной крошкой. На стене над ямой было написано несколько матерных слов, а в бурьяне лежали гильзы – старые, прошлогодние.

Впереди виднелось здание – видимо, контора. В ней Николай и решил заночевать. И едва он об этом подумал, как вечерний воздух дернул выстрел – выстрел охотничьего ружья. Ему ответила пальба минимум из трех стволов: пистолета и двух автоматов.

Николай закинул конский повод за какую-то торчащую из стены скобу, задумчиво почесал коня над глазами. Снова бухнуло ружье, и Романов даже увидел, откуда, – со второго этажа. Что происходит во дворе – не было видно за бетонным забором, накренившимся, исщербленным, но целым.

– Пойти посмотреть? – бросил Романов вопрос в окружающее его пустое пространство. Вздохнул, чертыхнулся. Подумал, что надо было взять конвой. Ну вот надо было! А лезть – не надо.

И, на ходу доставая «макар», потрусил – вроде бы небыстро, но в то же время бесшумно и ловко – к забору…

Диспозиция была простая. Со второго этажа кто-то отстреливался из ружья (как раз когда Романов подбежал к дыре в заборе, бухнул еще один выстрел). Посреди двора из заброшенного фонтана комично торчали ноги в обрезанных кирзачах – там валялся убитый. Сколько тут было еще народу – оставалось неясным.

– Уходите, не трогайте нас! – вдруг послышался со второго этажа женский голос – злой, неиспуганный, но безнадежный. В ответ засмеялись – сразу из нескольких мест. Потом веселый тенорок ответил:

– Да ты че, милая, кто ж тебя тронет-то?! Ты сама… И кончай палить, все одно Вовчик уже тама у тебя! О мальчонке подумай!

Кричали из-за угла здания. Судя по услышанному, кто-то из нападающих уже внутри… и… ага! Бородатый мужик с автоматом – «АКС-74» – лежал за наметенным сугробом, водил стволом по окнам.

В здании – женщина и, если верить тенорку, ребенок. Женщины бывают разные, дети тоже. Но от этих криков и от вида мужика с автоматом за версту несло бандой.

Мужик дал по окнам очередь. Его окликнули:

– Да хватит уже! Убьешь еще, покойную сам пользовать будешь!

– Мне и покойная… – откликнулся автоматчик и, привстав на локтях, ткнулся в разложенный приклад лбом. Романов попал ему в основание черепа и спросил спокойно, громко:

– Ничего, если и я повеселюсь? – и отдернул голову от пролома.

Тдах! В полуметре от лица Романова брызнула кирпичная крошка, резко запахло окалиной. Романов присел на колено и ответил выстрелом – туда, где сознание зафиксировало вспышку, – тдыщ! Тдах, тдах! Человек перебежал от угла здания, стреляя на бегу – тдах, тдах! Тдыщ! Романов в ответ на четыре выстрела на бегу ответил одним, короткий ствол «макара» дернулся – бежавший кувыркнулся через плечо, взбрыкнул ногами, раскидал их и остался лежать.

Плохой пистолет – «макар».

Если стрелять не уметь.

Романов «скрутом» ушел вниз и прислушался. Потом свистнул. От дверей метнулся – не выдержал – еще один человек, стреляя на бегу веером. Романов вел его шагов пять, положив ствол пистолета на предплечье, потом – тдыщ!

– Ай-ай-ай! – отчаянно закричал бегущий, падая. Привстал, пополз… затих.

– Все, кажется, – резюмировал Романов и окликнул: – Сударыня на втором этаже, их было сколько?

– Не --">