Алексей Владимирович Быков - Тень [СИ]

мрака ящиков, и всякого упакованного и не очень мусора под ногами проветрила мысли прохладным ночным сквозняком. Навалилась досадой о недоеденном в азарте бутерброде. Скрала печаль. И наконец, резанула глаза ярким желтоватым светом в кислом мареве паров отработанного машинного масла. Бормотанием. Скрежетом металлической гайки.

Ремень облокотился о холодный угол контейнера. Прикрыл глаза. Погрузился в отзвуки тихой, виртуозно поставленной в гетто мелодики ругани. Поняв, что незамечен, решил обозначиться и по шершавому, усеянному мелкими трещинками бетону растеклось басовито-раздраженное:

– Тэра, тебе помочь?

– Бебе бомочь, – как будто из колокола буркнул себе под нос девичий голос, и целый ушат сочувствующего ехидства выплеснулся откуда-то сверху. – Что, Ремешок, вчистую продулся? – Нет, ну как у нее это получается, а? Ведь не сказала "где ты раньше шлялся?", даже не намекнула, а совесть до пяток прогрызло. Кладовщик досадливо сморщился, привыкая к свету с закрытыми глазами. Смотреть, в общем-то, было особо не на что. И так знал, что увидит: здоровенный помятый жизнью погрузчик третьего класса или, говоря проще, огромный экзоскелет с интеллектуальным управлением. И управление это сегодня между стеллажей с жутким грохотом ритуально отдало электронную душу своему интеллектуальному богу: на колени и мордой бац! От падения махины аж бетон треснул, стальную харю покорежило, а голова Ремня всё еще ныла… Да, смотреть на царапанную железяку не очень хотелось. Даже скорее совсем нет – падая в ней, на ринувшийся в глаза бетон насмотрелся. А вот на ковыряющуюся на закорках махины миниатюрную брюнетку он бы с удовольствием посмотрел. Весь склад бы с удовольствием, но ведь временами эта Пантера такая Мегера, что… В общем, слов у расстроенного Ремня все равно не подбиралось, так что вместо ответа он просто кивнул.

– Чего молчишь? – хихикнуло сверху.

Ремень еще раз кивнул, не открывая глаз. Даже рукой провел по шее, показывая, что всё, кранты. Продулся в пух.

– Эй, ты там живой? Ремень?

Он разлепил покрасневшие глаза и уставился на верхотуру. Из люка на плече погрузчика, с металлическим звоном показалась буйная черная шевелюра со слипшимися от масла крупными кудрями. Выплыл ключ, давящийся в объятиях миниатюрного кулака, сверкнул следами масла и скользнул, откидывая волосы. На кладовщика сверху вниз уставились смеющиеся, хотя и довольно уставшие, изумрудные глаза.

– Хорошенькая, – вздохнул Ремень, – и зачем ей все это.

Тэра хихикнула:

– Оглох, что ли? Чего молчишь?

А он всё стоял. Отвлекался от пульсирующей головной боли. Всё рассматривал симпатичное перепачканное смазкой лицо, чуть нагловатую улыбку, брови вразлет. Назвал бы он её красавицей? Топ-моделью с электронной обложки? Ремень бы ответил: наверное, нет. И был бы по-своему прав. Ни имплантов, ни единой подделки. Даже этой, как ее, косметики, вот. Точно не топ, но почему-то рядом с Пантерой его охватывало умиротворение… Ремень уже и сам не понимал: он думает, грезит или… или… Даже не хотел разбираться в этом или, не хотел выныривать из опустошающей полночной медитации, как вдруг вздрогнул. Сотрясся от того, что контейнер рядом пискнул металлическим звоном. Царапая больной мозг, по полу покатилась гайка, а сверху донеслось озабоченное:

– Ну? Эй, ты там в порядке? Ремень?… Ау? Мож тебя к доктору? – Не найдя в здоровяке реакции Тэра уперлась в края люка. Ловко вынырнула и гибкой кошкой в своем черном комбинезоне на корточках уселась на край. Присвистнула в темноту и эхо звонко разнесло, – эй, парни! Оторвите мозги от табуреток. Ремню плохо!

Кладовщик махнул лапой, мол, не надо. Но звонкое эхо уже разнесло тревожный клич, и клипса на воротнике кладовщика ожила хриплым голосом старика, не особо-то выражая заботу:

– Квакни, где завалило? – вслед донеслось эхо напряженного торопыжкиного "повышааю-шаю-шаю".

Ремень коснулся клипсы и ответил:

– Порядок, Шкипер. Все хорошо. – Голова пульсировала от ворчливого "завалило".

– Ну-ну. – Шкипер умолк, а сверху таращилась озадаченно ухмыляющаяся механик.

– Ремешок, ты чего?

– Думаю. – он снова оперся о такую холодную сталь контейнера.

– Шутишь?

Ремень неуверенно мялся, а она отерла рукавом пот и оскалилась в улыбке, заправляя тонкие щупы в нарукавный диагностический компьютер. Раритетную, кстати, вещь. Не дождалась ответа. Окликнула:

– Эй, внизу?

Кладовщик вздохнул и снова прикрыл глаза, --">