Юрий Юрьевич Соколов - Путь в Обитель Бога

из Субайхи называют их «обруч-маска» и считают, что яйцеголовые используют ошейники для общения с вышестоящими, когда требуется скрывать лицо. Наверное, так и есть, ведь их носят не все ибогалы, а только чисторождённые второй ступени. Ошейник способен по желанию хозяина разворачиваться в конструкцию, напоминающую шлем, сросшийся с верхней частью рыцарских доспехов. Я в своё время немало помучил мозги, пытаясь определить, для чего ещё могут пригодиться такие кастрюли кроме маскарада, но ничего путного в голову так и не пришло. Для защиты они бесполезны, поскольку их пластинки, хотя и весьма искусно сочленены друг с другом, слишком тонки. А «доспехи» закрывают лишь плечи и верхнюю часть груди, оставляя спину целиком голой.

Во времена больших войн с яйцеголовыми существовала секта, главарь которой втирал людишкам, что ибогалы не станут трогать тех, кто наденет на себя ошейники. Что, мол, можно будет с ними договориться: надо лишь прочесть правильную молитву и начертать перед собой в воздухе символ Лилии Геагамы. Удивительно, сколько простофиль поверило ему. Сколотив капитал на торговле никому прежде не нужными безделками, главарь, ясное дело, свалил с концами. А после первого же набега яйцеголовых в те края дураков там стало меньше ровно на число членов секты. Правда, не сразу: ибогалы посадили их на колья с перекладинами, чтобы острия не пропороли кишки слишком глубоко, и вороньё успело обклевать всех ещё заживо.

Сейчас товар тоже сбыт находит. Фермеры пользуются тем, что ошейники в развёрнутом виде имитируют головы додхарских зверей, и обожают вывешивать их на своих полях, надевая на вкопанные в землю шесты. Вместо пугал. На психику воробьёв и сорок вид этих приспособлений действует просто губительно.

Нукуманы говорят, что с помощью шлемов ибогалы общаются меж собой телепатически. Ну, не знаю. Однажды на привале я эти штуки надевал на себя, пытался испускать мысли так и эдак, но не смог даже внушить валявшемуся рядом Тотигаю, чтоб он выплюнул кость, которую обгладывал.

Имхотеп объяснил мне потом, что для успеха задуманного надо напялить шлем на чисторожденного второй ступени, а самому быть чисторожденным первой. Тогда можно вбивать подчинённому в башку любые приказы, обязательные к исполнению, как и безмерное уважение к начальству. Иначе фокус не получится. А ибогальские начальники могут общаться меж собой на расстоянии без всяких приспособлений.

Ошейники — почти единственные вещички из обихода ибогалов, которые хоть немного смахивают на продукты нормального производства. Остальное сродни разрядникам — не поймёшь, как сделано. Умники говорят, что это всё плоды биотехнологий, по части которых яйцеголовые большие умельцы. Но чтоб я пропал, если смогу вообразить себе такие технологии. Хотя самих плодов навидался — дальше некуда.

Вот ибогальские кинжалы или мечи — лезвия и ручки из одного и того же материала, и каждый из них не похож на другой. Все разного размера и формы, клинки имеют разное число изгибов; стоит взяться за рукоять, и меч выскакивает из ножен, словно выброшенный пружиной; а когда вкладываешь обратно в ножны, нужно только кончиком попасть, и его всасывает туда сам по себе. Плащи у яйцеголовых как живые, липнут к телу, ветер их не раздувает, а если положить такую одёжку в холодное место, она всё равно остаётся тёплой, как если бы её только что сняли. Хорошие плащи, среди людей они ценились бы высоко, но после Проникновения на Земле стало тепло до самых полюсов, а ради ночёвки под открытым небом никто в ибогальские тряпки заворачиваться не будет. Кто его знает, что это такое. Ещё оживёт ночью и задушит тебя, пока ты спишь. Только созерцатели их и отваживаются носить.

Из четвёртой ходки Тотигай вернулся с Книгой. Положил её у моих ног и улыбнулся, глядя на меня. Человека, незнакомого с керберами, от такой улыбочки мог бы хватить удар — сразу приходит на ум, что тобою собираются пообедать. Комплекция у керберов внушительная, бойцовая: зад узкий, грудь широченная, и весят до сотни килограммов. Когтищи как сабли. Клыки как у тигра. Но Тотигай и вправду улыбался. Очень ехидно, причём.

— Твой заход, — сказал он елейным тоном. — Лошадиную ногу отгрызать не стану. Увидишь, она сверху торчит, я раскопал.

— Да ты ведь уже нажрался на месте, — возразил я, пялясь на его находку и пытаясь себя убедить, что вижу не то, что вижу.

Тотигай презрительно фыркнул, отметая мой довод.

— --">