Василий Горъ - Проект Зен

вероятнее всего, никогда не бывавшая на мероприятиях такого уровня, захотела сделать «селфи» на фоне эксклюзивного, а потому узнаваемого всеми и вся флаера Аллена Жиффара-Пресли. «Поводырь» лидера, продолжавший пребывать в параноидальном режиме, естественно, зафиксировал взлет только что включившегося, а потому не успевшего прописаться в его сети устройства. И начал действовать согласно требованиям соответствующего протокола. В результате мини-бот для аудио- и видеосъемки модели «Ангелок», вспорхнувший над плечом девушки, мгновенно превратился в кучу высокотехнологичной пыли. Ну а его хозяйка, ослепленная направленной световой вспышкой и сбитая с ног сразу двумя громилами в «Панцирях» продвинутых модификаций, на некоторое время ощутила себя опасным преступником. Со всеми вытекающими вроде предельно жестко заломленных конечностей и возможностью почувствовать все «радости» профессионального обыска.

Дожидаться, пока бодигарды завершат процедуру личного досмотра «террористки», сенатор не стал. Скорее всего, потому, что оказывался в подобной ситуации не первый раз и понимал, что несостоявшееся «покушение» – следствие самого обычного идиотизма. Поэтому практически сразу же выбрался на роскошный натуральный ковер, постеленный на пластобетон, и обвел орлиным взглядом собравшуюся публику.

Появление его перед народом получилось эффектнее некуда: модный траурный костюм розового цвета с черной вышивкой по обшлагам рукавов и краям лацканов вызвал ажиотаж у женщин и представителей альтернативной сексуальной ориентации. Ну а тех, кто привык исповедовать традиционные ценности, шокировал. Правда, не настолько сильно, чтобы они решились высказать Жиффару-Пресли свое «фи».

Дав электорату полюбоваться на себя любимого и расчетливо позволив прочувствовать всю глубину испытываемых им чувств, сенатор промокнул уголки глаз платком в тон костюма и, как бы невзначай потерев левую часть груди, походкой обреченного на смерть двинулся к родовому склепу.

Вламываться к могиле матери вместе с телохранителями и многочисленной свитой он, как было и в прошлые годы, счел неразумным. Поэтому, добравшись до ажурных кованых ворот ручной работы, распахнутых настежь одним из крайне суетливых сопровождающих, повелительно шевельнул правой рукой и в гордом одиночестве зашагал по дорожке, вымощенной полированными плитками из розового мрамора. На ходу, само собой, продолжал работать на публику – каждый следующий шаг, приближающий к склепу, «давался» ему все тяжелее и тяжелее. А самый последний, через порог, сенатор-страдалец сделал с таким видом, как будто нес на своих плечах полуторатонный груз.

По большому счету особой необходимости контролировать поведение Аллена Максимилиана Жиффара-Пресли внутри родовой усыпальницы у меня не было. Но девяносто девять и девять десятых обывателей, оказавшихся на моем месте, обязательно полезли бы в Сеть, дабы увидеть финальный акт церемонии. Поэтому я быстренько подключился к первому попавшемуся новостному сайту и вывесил перед собой изображение с одной из фронтальных камер…

Сенатор скорбел. Нет, не так – сенатор изнемогал от горя. Его фирменная улыбка, знакомая всем и каждому по набившим оскомину рекламным голограммам и постерам, канула в Лету. Благожелательный, понимающий и обещающий светлое будущее всем и каждому взгляд – тоже. А на смену им пришли Незатихающая Боль Утраты, Запредельное Отчаяние и Ужасающее Одиночество! Видимо, поэтому последние шесть шагов до статуи матери дались Жиффару-Пресли в разы сложнее, чем Иисусу из Назарета весь путь на Голгофу. И ничего удивительного в этом лично я не видел – у Сына Божьего не было целого сонма высокооплачиваемых психологов, сценаристов и стилистов, всем скопом работающих над созданием и поддержанием правильного имиджа. А у Аллена Максимилиана они были! И отрабатывали свои тридцать сребреников… в смысле, ели свой хлеб не зря – каждый жест, каждая тень эмоций, демонстрируемые «пастве» их клиентом, внушали доверие. Настолько, насколько его в принципе можно было внушить людям, до смерти уставшим от вечного притворства политиков.

Проникся даже я. Ну так, слегка. Поэтому среагировал на вспышку ярко-белого света так же, как все остальные зрители. То есть рефлекторно зажмурился, затем отшатнулся и, с трудом удержав равновесие, грязно выругался. А вытаращил глаза уже потом, когда вывалился из Сети, услышал --">