Павел Александрович Ганжа - Экс. Дилогия (СИ)

организмов. В том числе и на людях. Опыты успешные - функции организма человека восстанавливаются на сто процентов. Не слышали?

Антон помотал головой.

- По телевидению освещалось довольно широко... Последний подопытный, кстати, находился в глубокой заморозке около трех лет. И данный срок - далеко не предел. Я думаю, в этом ваш шанс. Почти уверен, что за пятнадцать-двадцать лет способы борьбы с вашим заболеванием будут найдены. Наука ведь не стоит на месте. С гарантией - через полвека. Мне кажется, стоит попробовать.

- Хорошо, я подумаю, - все также спокойно сказал Антон. - Спасибо. Улажу дела, и подумаю...

Через неделю он стоял на пороге криоцентра.

ГЛАВА 1

Гармония пустоты стала разрушаться. Что-то вторглось в царство тишины и темноты, если в великом Ничто есть место для подобных понятий. Появилась какая-то точка несоответствия, несуразности, она начала расти, вытесняя пустоту... Возникло ощущение... Просто ощущение... То ли недочувство, то ли недомысль.

Замелькали невнятные образы, обрывки чего-то непонятого. Следом нагрянула боль и заполонила вселенную. И снова воцарилась темнота...

Спустя, наверное, бесконечное число эонов, когда боль и темнота сменяли друг друга, родились иные чувства. И ощущения. И даже мысли. Потом пришло осознание своего 'Я'. Знание о том, что это за 'Я', еще не оформилось, но вот-вот должно было родиться. Он (да, именно он, а не она или оно) вырывался из объятий липкого сна-кошмара, всплывал из глубин бессознательного.

А затем Антон очнулся...

Мягкий свет, казалось, лился прямо из потолка. Впрочем, так и дело и обстояло. Потолок светился. Весь. Словно заурядная лампа. И этот свет раздражал. Антон поморщился. Сколько дней, интересно, он тут загорает - под искусственным потолочным солнцем? Двое суток, трое, неделю? Нет, неделю - перебор. Конечно, контролировать время при отсутствии окон и часов, затруднительно, но неделя - вряд ли. Он столько не спал. А с момента 'пробуждения' он лишь дрых да разными медицинскими процедурами забавлялся. Что еще делать прикажете? Вставать Антон не мог, ноги пока толком не функционировали, но руки шевелились уже неплохо. Вот и сейчас процедуры идут - каких-то иголок в него персонажи в необычных матово-серых одеяниях насовали. Насовали и ушли. Сволочи, хоть бы поговорили с ним! Нет, молча экзекуции проводят. Справедливости ради, Антон только вчера впервые сумел что-то прохрипеть. Или позавчера? Не важно. Могли бы поговорить, объяснить, ведь Антон не в курсе даже, сколько лет провел 'в заморозке'. И что с его заболеванием? Однако никто ничего объяснять не спешил. Молчат, как партизаны. Пока иголки втыкали, Антон пытался что-то у экзекуторов спросить, но ему никто не ответил. Сложилось ощущение, что его просто никто не слушает. Или не понимает.

Ага, снова парочка товарищей в серых одеждах явилась. Наверное, иголки вытаскивать. Или менять. Лиц толком не разглядеть - нижние части скрыты странными полупрозрачными масками, но, судя по видимым участкам, люди. Носы, глаза, рты - на месте. Не пучеглазы с Марса какие-то. Это радует. Значит, не так долго в криокамере провалялся. Хотя одежонка экзекуторов немного настораживала - ведь медики испокон веков в белые халаты рядились. Вспомнив, что в его времени и зеленые халаты встречались, и синие, Антон слегка успокоился. Но ведь могут же просто пару слов произнести?! Сказать, что там с синдромом, чтоб он пропал, Купера-Стейна, тяжело разве? Лечат эту дрянь сейчас или нет? И вообще, пациента держать в информационном вакууме негуманно. И вредно - нервы, и прочее. Но молчуны-медики, очевидно, думали иначе. И просвещать пациента не спешили. Языки они проглотили, что ли? Или, ребята, не дай бог, киборги?

Антон все же сделал очередную попытку пообщаться. Размял губы и произнес:

- Скажите, а... какой сейчас год?

'Произнес' - громко сказано. Прокаркал скорее, словно старый ворон с перебитым клювом. Но, если так можно выразиться, довольно членораздельно. И поэтому ожидал ответной реакции. Пусть не словесной, то хотя бы в виде жеста. Например, пожатия плечами - мол, моя твоя не понимает. Или похлопывания по плечу. Или еще чего. Взгляда - на худой конец. Напрасно. С аналогичным успехом Антон мог поинтересоваться у стенки погодой за окном.

Оба 'молчуна' продолжали возиться с аппаратурой, ни один и головы повернуть не соизволил. Как ни странно, --">