Ростислав Александрович Марченко - Перевал

Времени с тех счастливых лет прошло немало, многие мечты сбылись, а некоторые даже немного более. Деззи увлеклась гамбургерами, радикальным феминизмом и карьерой защищающего права женщин адвоката по разводам, двадцать второй калибр в сейфе дополнился триста тридцать восьмым, сорок пятым и пятидесятым, а вместо вопроса водительских прав у Джорджа появился определённый интерес к получению лётной лицензии. В последнем его всецело поддерживал отец, уволенный в отставку с почетом пилот авиации КМП. Старик упорно не собирался забывать небо, так что дети немало и с удовольствием летали, что на семейной «Сессне»^[3], что на «Робинсоне»^[4].

Бороться с любовью к небу в его жизни была способна только любовь к стрельбе. Последняя в конечном итоге и победила, отправив второго лейтенанта Крастера вместо уюта пилотской кабины в окопную грязь.

* * *

Крастер стоял в кабине за пилотскими креслами. Метеопрогноз по маршруту был практически идеальным, так что откуда перед идущими на небольшой высоте вертолетами из ниоткуда возникла тёмная туша дождевого облака, не понял не только он, но и члены экипажа. Второй пилот вертолета, однокашник и приятель Крастера по Базовой школе^[5] лейтенант^[6] Рюккер повернул к нему голову:

– Синоптики облажались, Джош! Сейчас полетим под дождиком. Отклоняться от курса командир эскадрильи^[7] не будет.

Крастер кивнул и оглянулся.

Как было видно сквозь открытую дверь, оккупировавший вертолет стрелковый взвод лейтенанта практически полностью спал. Морпехи^[8] отдыхали, кто занимая пассажирские сиденья по бортам машины, кто развалившись на рюкзаках и зашвартованных экипажем ящиках с боеприпасами посреди грузопассажирской кабины. Учения продолжались далеко не первые сутки, личный состав откровенно вымотался и искал каждую свободную минутку, чтобы вздремнуть.

Не поддавались сну всего лишь несколько морских пехотинцев, все из NCO^[9]. Чем-то похожий на Дольфа Лундгрена в его лучшие годы командир первого отделения штаб-сержант Генри «Блондин» Ковальски вел какой-то серьезный разговор с сержантом Келли. Командовавший вторым отделением рыжий техасский ирландец с серьезным лицом внимал словам приятеля, то согласно кивая, то отрицательно мотая головой. Рядом с ними растекшийся по ящикам с боеприпасами и рюкзакам жилистый и крученый, как колючая проволока, земляк и приятель Келли, капрал Андерсен, полуприкрыв глаза, грел уши над разговором сержантов. Последний из бодрствующих, капрал Невада Ньюманн, сидел рядом с рампой и, не обращая ни на кого внимания, торопливо набирал текст на мобильнике, видимо, пытаясь успеть отправить сообщение, пока вертолет находился в зоне покрытия сети. Не глядя на экран можно было угадать направление адресата – сразу же после возвращения батальона в пункт дислокации в планах парня стояла свадьба.

Вгоняющий взвод в дрожь громила взводный сержант спал на рюкзаках как ребенок, разве что не пуская ртом пузыри и всем своим видом провоцируя у Крастера если не желание прилечь рядом, то истошно завопить на ухо, чтобы этот сладкий сон испоганить. Пусть даже ценой всех тех кирпичей, которые нужно будет потом отложить, когда ганни возьмёт в оборот такого самоубийцу.

Лейтенант, откровенно позавидовавший сну своего комендор-сержанта^[10], не смог удержать улыбки. Ему по уму тоже следовало бы немного вздремнуть. Отвлекли любовь к небу и Марк Рюккер, оказавшийся в экипаже назначенного для перевозки взвода вертолета.

Что произошло дальше, он в первые несколько мгновений даже не сообразил. Где-то рядышком грохнул гром, мелькнул отблеск молнии, и голос Рюккера подавился площадным ругательством – в стекла пилотской кабины лезли вершины растущих на горном склоне деревьев…