Иван Валерьевич Оченков - Митральезы для Белого генерала

Достав из футляра непривычного вида винтовку, Будищев зарядил ее, затем перебросил ремень через плечо и пришпорил коня. Держался в седле он, надо сказать, весьма неважно, особенно на фоне казаков или барона, но это его ни капельки не смущало.

Следом за маленьким отрядом охотников прибавили ходу еще два человека, считавшиеся вольнонаемными. Латыш Ян Зандерс – слуга фон Левенштерна, бывший постоянным спутником своего хозяина в его странствованиях и военных авантюрах, и отставной солдат Федор Шматов, служивший в том же качестве у Будищева. Однако если у богатого немецкого барона наличие прислуги считалось делом само собой разумеющимся, то как себе это мог позволить простой кондуктор, было решительно непонятно. К тому же Шматов частенько называл своего хозяина графом, что добавляло их странной парочке легкий флёр таинственности.

Впрочем, на графа Монте-Кристо из сочинений господина Дюма моряк походил весьма мало. Богатством не кичился, деньгами не сорил, от дружеских попоек уклонялся и вообще вел себя в высшей степени скромно. Вином и разносолами, подобно многим офицерам, не увлекался. Даже ели они со слугой часто из одного котла с нижними чинами, для чего хозяин вносил артельщику известную сумму.

Фон Левенштерн же, напротив, старался обставить походный быт с максимальным комфортом. Чтобы хороший табак, еда и напитки не переводились у господина, его латышский Санчо Панса вел в поводу двух тяжело нагруженных различными припасами вьючных лошадей. Хотя надо сказать, что всем этим барон щедро делился с товарищами.

Бендессены – это и перевал, и обширная долина, располагающаяся у входа в него, а также высокий утес, у подножия которого почти перпендикулярно сходятся дороги в Бами и в Ходжа-Калу. С высоты этого утеса легко можно контролировать и долину, и проходящие по ней пути, а потому здесь давно следовало устроить пост, но у командования до сих пор, что называется, не дошли руки.

Между утесом и перевалом расположены несколько невысоких холмов, подножия которых усеяны крупными валунами, а со стороны долины его огибал полноводный ручей, бравший начало в горах Копетдага, по берегам которого в изобилии росли трава и камыш, иногда превышающие человеческий рост. Посреди блеклой пустыни этот уголок живой природы и буйства красок казался бы райским, если бы не огромное количество сероводорода в воде, отчего весь оазис буквально пропитался запахом тухлых яиц.

– Ну и вонь! – поморщился Будищев, спешиваясь.

– Я-я, натюрлих, – поддержал его курляндец, любивший при случае пожаловаться на походные тяготы. – Ужасный запах… и жара… и страна!

– Люди, бывавшие здесь прежде, – жизнерадостно возразил Студитский, – говорили мне, что после недолгого пребывания к этому воздуху привыкаешь, и он уже не кажется таким зловонным!

– Надеюсь, вы не собираетесь здесь надолго задерживаться?

– Разумеется, нет, барон. Мы покинем это благословенное место, как только удастся провести вскрытие.

– Тогда не будем терять времени, – решительно заявил Дмитрий. – Для обороны эти места еще хуже, чем для отдыха. Хотя если поставить часовых на вон той возвышенности…

– Косподин кондуктор! – поспешил прервать его немец, ревниво относящийся к вопросам командования. – Вы есть – моряк и не знаете сухопутной службы, а потому…

– Да где уж мне, сиволапому, – ухмыльнулся в усы Будищев и помахал уряднику, дескать, делай, как знаешь.

Как только их маленький отряд добрался до места, доктор с двумя казаками отправился к могиле убитого курьера, а остальные отпустили лошадей в поводу, чтобы те могли немного попастись. Вооружившись лопатами, таманцы споро взялись за дело и скоро выкопали из земли своего павшего товарища. Лес в этих местах настолько редок, что никому и в голову не приходит хоронить покойников в гробах. Поэтому при погребении бедняги ограничились тем, что завернули его тело в большой мешок из грубой материи. Разрезав холстину, доктор тут же приступил к осмотру тела, а остальные, зажав носы, спешно отошли в сторону.

– Чего же не обрядили покойника? – мрачно спросил наблюдавший за этими манипуляциями Шматов.

– Во что? – пожал плечами Будищев. – Текинцы сам, небось, знаешь, раздевают убитых донага. А у солдат лишних вещей нет.

– Худо, наверное, эдак в земле лежать, – поежился Федор. – Еще раздавит…