Григорий Григорян - Лесная страна (рассказ)

знает ход их мысли и подскажет мне их возможные действия. В общем, тот, кто будет более полезен для меня и ''местных властей'' живым, нежели мертвым.

Барон снова взглянул на резко присмиревшего Кейна.

– Итак, мой дорогой ''торговый представитель'', – спросил он с легкой усмешкой, – вы готовы поторговаться за свою шкуру?

***

Облокотившись о перила, балкона, Тарвус с упоением вдохнул свежий прохладный воздух. Раньше ему всегда казалось, что он умеет пить. Ровно до тех пор, пока он не попал на княжий пир. Обманчивый местный напиток, который, судя по всему, готовили из меда, на первый взгляд, воспринимался организмом как легкое молодое вино. И лишь после третьей или пятой чаши, когда начинает казаться, что лежащий от тебя по правую руку поросенок вот -вот выплюнет яблоко и начнет хрюкать, а запеченный лебедь на соседнем с ним блюде гордо взмахнет крыльями и полетит, глупый и наивный организм начинает понимать, в какую передрягу он втянул своего хозяина.

Барон смутно помнил, как ему удалось выбраться из-за стола, мягко отстранить цеплявшегося за него Светозара, постоянно желающего заключить его в медвежьи объятья, грозя при этом раздавить хрупкого даренца. Конечно, потом, на трезвую голову, бедняга бы, наверное, сильно огорчился, обнаружив вместо обожаемого ведуна сплющенный труп, но когда бы это еще случилось…

Тарвус усмехнулся.

Почти наверняка, для какого-нибудь из его чопорных соотечественников княжеский пир стал бы настоящим культурным шоком. Местная ''аристократия'' не утруждала себя реверансами. Никто не держал спину прямо, не стеснялся в выражениях, не утруждал себя соблюдением этикета… И вместе с тем, здесь напрочь отсутствовала скованность, обмен ядовитыми любезностями и комплементами, постоянное напряжение, из-за которого каждый официальный ''выход в свет'' казался походом в серпентарий. Пожалуй, молодое государство Белолесье еще не успело поднатореть в тонком искусстве подковерных интриг, что не могло не радовать.

– Запрел, твое превосходительство? – раздался позади добродушный голос. – А то может и зря ты вино с медом мешал. Мед он, знаешь ли, по первости и обмануть может. Пьешь себе, пьешь, вроде легко идет, а опосля, хоть за голову хватайся!

Обернувшись, Тарвус тут же склонился в низком поклоне, чуть заплетающимся языком пробормотав официальное приветствие.

– Ну полно, полно,– крепкий мужчина, ничуть не уступающий статью его знакомцу богатырю, подхватил его за плечи, помог выпрямиться и легонько похлопал по плечу. Он и внешне напоминал Светозара или, скорее, его старшую копию.

Волевое лицо обрамляла густая, с проседью борода. Ясные синие глаза смотрели сурово и властно. Добродушный тон был лишь маской. В осанке и движениях этого человека чувствовались сила и привычка повелевать.

– Будет тебе расшаркиваться, а то еще голова закружится и вниз навернешься. Вот ведь, представь, и смех и грех, люди потом скажут, мол, даренский посол на княжьем пиру напился, свалился с высоты да расшибся в лепешку, оно мне надо?

– Виноват, государь, – пробормотал Тарвус, схватившись за перила.

– Будет, будет, – усмехнулся князь, устраиваясь рядом. – Да и то сказать, пить ты умеешь, не ожидал. Иной раз вашего брата – посла, после третьей чары за руки да за ноги в покои волокут.

А ты мало того, что с боярами моими чуть ли не наравне выпивал, так еще и сам со стола поднялся. Крепкий ты мужик, господин барон, уважаю!

– И сына ты мне сберег, – добавил он внезапно, – за то тебе моя отдельная благодарность и как отца и как князя!

Некоторое время собеседники молчали, дышали ночным воздухом и наслаждались видом из окна.

– А знаешь, – через какое-то время немного задумчиво произнес Всеслав, – стены у нас в темницах тонкие. При желании много чего услышать можно и узнать.

Тарвус чуть вздрогнул. Что ж, вот он – момент истины!

– Тем лучше государь, – обернувшись к собеседнику, он прямо посмотрел ему в глаза.

– Твоя правда, – спокойно кивнул тот, в свою очередь не сводя с даренского посла проницательного, острого взгляда. – Иной раз лучше сразу узнать, что у ближнего на душе, нежели подолгу неведеньем маяться. Для того я и поговорить с тобой решил, в глаза посмотреть, да понять, что у тебя на душе, а то ведь сказать всякое можно.

– И знаешь что? – князь неожиданно по-доброму усмехнулся. – Прав был волхв – нету в тебе гнильцы, уж что-что, а ее -то я завсегда увижу, – отвернувшись, белолесский князь --">