Дмитрий Анатольевич Гришанин - S-T-I-K-S. Рихтовщик-10. Заветное желание

дождавшись по прошествии минуты появления над водой ни одной головы, из занырнувшей на их глазах троицы, решили, что мы утонули в ледяном омуте, и что нас следует немедленно спасать…

В итоге, вытаскивать из воды и откачивать на берегу пришлось как раз-таки Жабу со Скунсом. Поскольку в придонной мути на глубине видимость была не очень, занырнувшие крестники действовали вслепую, на ощупь, и операцию по спасению утопленников бравые парни, разумеется, начали с представительниц прекрасного пола. Не разобравшись, что у троицы внизу все более чем в порядке, парни стали лапать девчонок, примиряясь, за что бы ухватиться. Последние, разумеется, не стерпели столь вульгарного к себе обращения и от души засадили парням: одна с локтя, другая с колена, но, сука, обе с филигранной точностью аккурат по бубенцам несчастным спасателям. Потерявшие от боли контроль крестники тут же нахлебались воды, и их пришлось срочно эвакуировать на берег…

– Рихтовщик, а че ты с ним сделал-то? – спросила Белка, когда реанимированные крестники захрипели на прибрежном песке, выхаркивая из легких излишки воды.

Пока мы со Слезой возились с «утопленниками», жена Скальпеля успела натянуть на мокрое тело штаны с майкой, и больше не бесила свою заклятую подругу притягивающей мужские взгляды наготой.

– Э-эээ! Хорош дуру гнать! – опередив меня, снова вскинулась Слеза. – Ты прекрасно видела, что МЫ делали!

– Отвали, стерва! Я не тебя спросила.

– Че сказала?!

– Да млять! Заткнитесь уже обе! – цапнув за плечо Слезу, я не позволил ей вскочить на ноги, за что тут же получил от подруги испепеляющий взгляд.

– Успокойся, истеричка. Вообще-то, я его о бывшем муже своем спросила, – удивила разъяснением Белка.

– В смысле бывшем? – я перевел на нее растерянный взгляд.

– Мне только что пришло системное уведомление, о расторжении нашего со Скальпелем брака, по причине конечной гибели мужа, – продолжила шокировать новостями Белка.

– То есть, ты, типа, теперь вдова? – осклабилась Слеза.

– Ты за меня рада? – ответила не менее кровожадной улыбкой Белка.

– Признавайся, это ты ей устроил? – подруга раздраженно сбросила мою руку с плеча.

– Больше некому, – за меня откликнулась Белка. – Только как не понятно? У Скальпеля, ведь, не меньше полутора десятков воскрешений оставалось еще в запасе.

– Ну че молчишь? Колись давай, кому душу продал, чтобы для своей обожаемой Белочки так расстараться? – от яда в словах Слезы пробрало даже нейтральных к конфликту крестников, и худо-бедно оклемавшиеся парни, на всякий пожарный, отползли на полметра подальше от нас.

– Никому я ничего не продавал, – честно признался я. – И сам, не меньше вашего, удивлен таким поворотом.

– Ну-ну, – проворчала Слеза.

– Спасибо, Рихтовщик, – посла мне воздушный поцелуй вторая стерва.

Да сука! Как же спокойно мне было на гранитном утесе в отрезанных от таких вот сцен кишащих тварями Лабиринтах…

– Может, раз я теперь…

– Нельзя!

– Слеза, опять, – я раздраженно швырнул обглоданный скелет в огонь. – Ты не дала Белке даже договорить.

– Да тут и ежу все понятно! – фыркнула ревнивая подруга. – Эта стерва к отряду нашему задумала примазаться.

В сгустившихся сумерках мы впятером сидели вокруг разведенного стараниями крестников костра и ужинали остатками моих рыбных «консервов», случайно обнаруженными во время инспекции содержимого инвентаря.

Когда я выложил на приготовленный для костра хворост три килограммовых куска свежеразделанной рыбы, призванных, соответственно, из трех ячеек инвентаря, Жабу чуть удар не хватил, сперва от жадности, когда он узнал, где я раздобыл эту рыбу, потом от обреченной безысходности, когда бедняга вынужден был смириться с моим «маниакальным» желанием: тупо сожрать в кругу друзей баснословно дорогую рыбу из самих Лабиринтов силы.

Пока обливающийся горючими слезами Жаба с товарищем переводили уникальный трофей в обычную жаренную на прутиках рыбу, я поведал рассевшимся вокруг костра друзьям о своих злоключениях в Лабиринтах.

Долгий рассказ мой растянулся до вечера. И оттаявшая в процессе его подруга, перестав дуться, снова придвинулась ко мне поближе, и позволила себя обнять. Разлучница Белка же, напротив, надувшись, отсела к крестникам.

Но в конце рассказа мне снова, невольно, пришлось помянуть злосчастного Скальпеля. И оживившаяся --">