Дэн Абнетт - Предел Спасения

присмотром, там, где его место.

— Я не думаю, что это было его место, а вы? — сказал Бленнер. Он поставил бутылку сакры и две маленьких стопки на стол, открыл бутылку и наполнил стопки.

Он дал одну ей и взял другую.

— Я не хороша в этом, — сказала она.

— В выпивке? — спросил он. — Клянусь Троном, леди, той ночью это, определенно, было не так.

— В том, чтобы говорить «прощай», — сказала она.

— А, — кивнул он. Он поднял свою стопку.

— За лучших из нас, которые покидают нас слишком рано, — сказал он, — и за худших, кто задерживается дольше, чем надо.

— Ты выглядишь грустным, — сказал Феликс.

Гаунт не ответил. Медленно, осторожно, он очистил и покрыл маслом клинок своего силового меча.

— Я думал, что мы… победили. Мы победили, разве нет? — спросил Феликс.

— Миссия была закончена, — тихо сказал Гаунт. — Есть все шансы, что мы достигли чего-то долговременного.

— Тогда, почему ты выглядишь грустным? — спросил Феликс.

— Я потерял людей. Множество людей. Они отдали свои жизни, чтобы стать Призраками. Это всегда тяжело выносить для командира, даже в победе. И некоторые из них… особенно один… были очень дороги мне.

Гаунт посмотрел на Феликса. В жилище Гаунта было тихо. Маддалена сидела в другой комнате, читала. Казалось, что она изучает копию Жаждущих Сфер Гаунта. Гаунт смотрел, как она перевернула страницу.

— Есть причина, по которой она тебе нравится, — сказал Феликс.

— Уверен, что есть, — сказал Гаунт.

— Наиболее ценные телохранители Дома Часс получаются очень сложные модификации тела. Лицо и голос Маддалены, они были сделаны, чтобы напоминать мою мать. Сходство должно успокаивать и ободрять меня. Полагаю, что на тебя это тоже произвело эффект.

— Полагаю, что так.

— Это меч Иеронимо Сондара? — спросил Феликс.

— Да. Хочешь, чтобы я тебе рассказал, как получил его?

Феликс помотал головой.

— Я видел, ты использовал его сегодня, — сказал он. — Это все, что мне нужно знать.

Роун проверил, что кандалы Маббона были на местах и присоединены к штырю в полу. Он бросил последний взгляд на заключенного и пошел к двери камеры.

— Хорошая работа, фегат, — сказал он и закрыл люк.

В свете единственной лампы, которую ему разрешили, Маббон откинулся на стуле и позволил напряжению соскользнуть с его мускулов.

Впервые за долгое время, он улыбнулся.

В парадной униформе, с силовым мечом на бедре, Гаунт вошел на главную палубу. Было тихо. Шеренги стояли по стойке смирно. Полковая свита смотрела, тихая и безмолвная. Снаружи, варп царапал корпус, но внутри была торжественная тишина.

Оркестр, в полных официальных нарядах, приготовился играть памятный марш Империума.

Гаунт поднялся на подиум. Здесь уже стоял Цвейл, готовый провести официальную службу. Аятани выглядел старым, уставшим и печальным.

У Гаунт был лист в кармане, но он ему был не нужен в качестве шпаргалки. Он знал это сердцем. Он посмотрел вниз на полк и на трех Космических Десантников впереди, стоящих плечом к плечу и невозмутимых. Они вернули свою потрепанную абордажную броню в хранилище и надели силовую броню, которая была на них, когда он впервые их встретил. Серебро, Змей и Шрам.

— Мы собрались, чтобы отметить окончание этого предприятия, — сказал Гаунт сильным, чистым голосом, — и почтить сделанные вклад и жертвы. По моему представлению, были рекомендованы награждения. Некоторые из них посмертно.

Он снял фуражку и начал произносить список имен. Призраки склонили головы. Холофернэс поднял свое копье строго вертикально в честь павших.

Высоко, смотря вниз со своего насеста на подъемном кране, псайбер орел слушал список павших.

Он раскинул крылья в великолепной аквиле. 

--">