Дэвид Марк Вебер - Дрожь в основании ада

так, — согласилась она, и выражение ее лица внезапно стало намного угрюмее, а тон мрачнее. — Все эти «официальные» сейджины — святые Матери-Церкви, и его там тоже нет в списке… сейчас.

— Сейчас? — глубокий голос Мерлина звучал мягче, чем раньше.

— Сейчас, — повторила она. Она скрестила ноги, села прямее, и ее ноздри раздулись, когда она глубоко вдохнула. Затем она посмотрела ему прямо в глаза.

— Кто вы на самом деле, Мерлин? — спросила она. — Откуда вы на самом деле взялись? И не говорите мне просто про «горы Света».

— Откуда еще я могу взяться, Эйва? — спросил он в ответ, протягивая руки в жесте, который охватывал не только спальню и даже столицу республики, но и весь мир за их пределами.

— Не знаю, — сказала она ему очень тихо, ее глаза были глубокими и темными в освещенном огнем полумраке, — но я начала подозревать, что откуда бы вы ни были на самом деле, это место, откуда на самом деле пришли все Адамы и Евы, которые проснулись здесь, на Сейфхолде, в День Творения.

II

Посольство Чариса, город Сиддар, республика Сиддармарк

— Что она сказала?

В Корисанде приближался рассвет — и было гораздо теплее. Небо на востоке за окнами гостевых апартаментов Шарлиэн Армак во дворце Манчира было чуть менее черным, чем раньше, и она откинулась на груду подушек в ворохе простыней и тонкой ночной рубашке из шелка стального чертополоха. На самом деле она проспала несколько часов, прежде чем срочный звонок мужа разбудил ее, но ее огромные карие глаза были какими угодно, только не сонными.

— Очевидно, Джеремайя Ноулз был не единственным человеком, который оставил письменные записи, — иронично сказал ей Мерлин. — Имейте в виду, перспектива сильно отличается, в зависимости от того, что Эйва… — Он сделал паузу, и его изображение, спроецированное на ее контактные линзы коммуникационным оборудованием Совы, фыркнуло и покачало головой. — О, черт с ним, этим именем! Отныне я буду называть ее Ниниан. Клянусь, эта женщина — единственный человек на Сейфхолде, у которого больше удостоверений личности, чем у меня!

Кто-то рассмеялся по комм-сети, несмотря на серьезность момента. Шарлиэн это показалось похожим на Доминика Стейнейра, но, возможно, это был Эдуирд Хаусмин.

— Так тебе и надо, Мерлин, — заметил Кэйлеб с того места, где он сидел с сейджином в освещенной лампами гостиной своего собственного номера в Сиддар-Сити. На нем был ворсистый халат поверх собственной пижамы — его любимая привычка спать обнаженным была противопоказана зимой в Сиддар-Сити, — но, в отличие от своей жены, он не успел заснуть, как стук Мерлина вытащил его из постели. — Какое клише ты использовал, когда эта заноза в заднице Жуэйгейр улучшил «мандрейн»? — продолжил он. — «Подорванный своей собственной петардой», не так ли?

— Будь справедлив, Кэйлеб, — запротестовал Мерлин. — Я занимаюсь этим всего семь лет. Насколько я могу понять, она занимается этим с пятнадцати лет!

— И, похоже, чертовски хорошо, — рассудительно сказала Нимуэ Чуэрио со своего стула в спальне Шарлиэн. — Я могла бы добавить, без всех ваших — ну, и наших, я полагаю, — преимуществ.

— Я всегда понимал, что она была замечательной женщиной, — тихо сказал архиепископ Мейкел Стейнейр из своей спальни во дворце архиепископа Клейрманта Гейрлинга, через площадь от дворца Манчира. — Хотя никогда не представлял себе ничего подобного.

— Никто из нас не представлял, Мейкел, — указал Кэйлеб. — В этом, скорее, и заключается смысл этой небольшой встречи. Что нам теперь с ней делать?

— Согласен, что мы должны решить это быстро, — вставил Ражир Маклин из своего кабинета в Теллесберге. Время там было позже, чем в Сиддар-Сити, хотя и не так поздно — или рано, в зависимости от точки зрения, — как в Манчире, и глава королевского колледжа обхватил кружку горячего какао обеими руками, с беспокойством глядя на столб пара. — В то же время нам нужно очень тщательно обдумать, какой частью полной правды мы делимся с ней.

— Не думаю, что сейчас подходящий момент для того, чтобы ходить вокруг да около, Ражир, — ответил верховный адмирал Рок-Пойнт.

Брат архиепископа сидел на корме своего флагманского корабля, глядя через черное зеркало гавани Теллесберга на освещенные газовым светом причалы имперской столицы. В отличие от Маклина, он предпочел стакан виски. Теперь он медленно покатал большой глоток по --">