Роберт Оболенский - Пропавший хворост

уточнил я.

– Как утром, когда съедобная вода на траве?

– Нет, намного холоднее.

– Не, на острове так холодно не бывает.

– Что ты пристал к дяде Эндрю, он про другой остров говорит, – снова ткнул в бок младшего Брюс.

– Вопросы, это нормально, – сказал я. – Могу на каждый ответить, но тогда историю уже не расскажу.

– А где эта Селедка находится? – не унимался Джеки, потирая маленькими кулачками глаза.

– Тсс, помолчи! – шикнул на него брат и ткнул в бок так, что младший мигом проснулся и чуть подскочил на кровати.

А я улыбнулся, выдержав паузу, выслушал жалобу младшего и, не обращая на братские склоки внимания, продолжил:

– Так вот, отступление… В прошлом люди были помешаны на сохранении природы, экологии. Нет, не все конечно, сначала обеспеченные. Но в большинстве своем всё это было лишь на показ. Так или иначе, людей настолько заразили идеей экологии, что вся мебель, которую можно было встретить, была из переработанных отходов. Пластик, стекло, перечислять можно бесконечно.

– Но вы искали горючку, – подал голос младший, гордо вытянулся, задрав подбородок, так словно раскрыл тайну века. И тут же вздрогнул от шика старшего.

– Да, именно так, Джек. И самая лучшая горючка была в домах богатых людей.

– Почему? – надув щеки, спросил младший и покосился на брата, но тот лишь устало покачал головой.

– Так как только они могли позволить себе мебель из настоящего дерева.

– А где эти богатые жили? – стараясь говорить тише, спросил старший.

Накинув на плечо плед, я вновь глянул на просвет под дверью. На кухне слышен был звон перебираемой посуды, а тень их матери нет-нет да мелькала мимо двери. Приложив палец к губам, я дал братьям знак, и те мигом залезли под одеяло.

– В этом вопросе и кроется сложность. Ведь богатые жили в башнях, размер их был неописуем, а верхушки терялись в облаках. Вообще, заселенную довоенными людьми башню, можно как торт разделить по слоям. На подложке жили самые бедные – первые десять-двадцать этажей. Выше в начинке, уже побогаче. А вот нужная нам горючка была у богачей возле самых небес – этаж восьмидесятый, а порой и дальше – за сотый и более.

– Ух, ты! – лицо старшего вытянулось от удивления.

– Прям как вишенка, – вторил ему младший.

– Да, Джек, – кивнул я глядя на младшего, – и до этой вишенки было ой как нелегко добраться. Но мы свое дело знали. У Рината была карта, на которой мы помечали все свободные от горючки дома крестом. А у Копченого был блокнот с распечатками из архивной клиентской базы их строительной компании и конкурентов, – я тут же понял, что сейчас польются вопросы и поспешил приложить к губам палец.

– Так мы и работали, отмечали красной линией маршруты к домам с горючкой на карте, а крестами помечали уже ободранные. Обдирали – это не только термин, но и полное описание работы. Всё было так. Найдя нужный дом, мы прятали наши сани рядом, поднимались по лестнице на нужный этаж, а когда находили горючку, бросали ее прямо из окна на улицу. Потом спускались, собирали всё в сани и везли в нашу общину.

– Дядя Эндрю, – прошептал Брюс, – так почему обдирали-то?

– Иногда это была мебель, но часто приходилось отдирать деревянные панели с пола и стен, – так же тихо ответил я. – С мебелью было проще, она разбивалась при падении, и легко было собрать горючку, а вот выброшенное по частям надо было порой собирать по всей улице.

– Наверное, у вас было много врагов или… – Брюс замешкался, подбирая слово.

– Да, конкурентов у нас было в достатке, но не о том речь. Главное, это горючка, Брюс. Ободрав этаж, мы наполняли сани и шли торговать. Что-то разменивали у китайцев на готовую еду и необходимые в деле товары. Но большую часть оставляли на обогрев и торг с евреями с Таймс.

– Китайцы – это в Панту? – нахмурил лоб старший.

– Да. А откуда ты знаешь?

– Мне мама рассказывала, – гордо ответил Брюс.

– Что такое Панту? – спросил уже полусонный Джек.

– Так китайцы назвали район… – начал отвечать я, но щелкнул дверной замок, и в комнату вошла их мать.

Я не стал участвовать в детских спорах и быстро ретировался на кухню. Выкурил одну или две, пока она их укладывала. Налил себе Поповки на два пальца и тихо цедил. Вскоре дверь вновь щелкнула механизмом, и Элизабет аккуратно прикрыла за собой дверь в комнату сорванцов.

– Уложила?

– С трудом, – сухо отрезала она и, поправив платье, спросила, – опять рассказывал им старые байки?

– Им полезно знать --">