Евгений Хорошко - Пепел Предтеч

стены отделяют от нас внешний мир» — вспомнил он. «Внешний мир», если он есть. Привычным для людей домом, и привычной для них поверхностью испокон веков служили рукотворные переборки, над которыми нагромождали дома и здания. Строители старались, чтобы ярусы уходили, насколько возможно, вверх – потому что ему говорили: «Чем выше живёшь, тем дольше живёшь».

Но кому-то всё равно приходилось ютиться на самом дне. Например, ему, Чёрту.

Хотя, конечно, на настоящем, не фигуральном дне мира находился серебряный пол, который было нельзя оцарапать даже взрывчаткой. На нем и стояли все города, все дома и жилища.

«Странно и удивительно знать, что под родными Вентиляторами есть что-то ещё» — грустно подумал Чёрт. Судя по тому, что он видел, их группа добралась до корней вселенной.

Именно здесь был серебряный пол — и серебристые стены! Под ними — ничто, как говорят. Космос! И Бездна, в которой нет ничего — ни воздуха, ничего. А где-то на вышних ярусах есть еще серебряный потолок, но туда отбраковку вроде них, четверых, не пускали. А если и пускали, то разве что — в Извлекатель, чтобы забрать эссенцию.

— Вон она — Пыль, — с улыбкой спокойного торжества, обронил Древ. — Не врали, что чем глубже уходишь — тем больше шанс её встретить. Так-то, считай, её здесь почти нет. Но нам хватит.

Мельчайшие золотые частицы сверкали и переливались в лучах яркого света, и напоминали маленькие искры, которые танцуют в воздухе и парят. Их блеск скользил, как среди пальцев, перетекал между лучами света, и отражался от серебряных стен.

— Говорят, на женщин эта штука не действует, — Белка заметно закусила губу, и на неё оглянулись проходчики. Дерзкий и Древ отвлеклись от созерцания вожделенной пыльцы, и сочувственно посмотрели на девушку. Лицо проходчика по имени Древ потеплело, и смягчилось на короткий неуловимый миг, но первым заговорил Дерзкий.

— Мы тебя защитим, я и Древ, — пообещал он, буднично и само собой, но не помянул в своей речи Чёрта, словно того рядом не было. Взгляд Дерзкого невольно вернулся к вожделенной пыльце, которая висела в воздухе, а затем снова обратился к Белке. Мужчина заговорил горячо, сбивающимся голосом обещая спутнице, — Если нам говорили про неё правду, то теперь — всё! С той силой, что она даёт, нам нечего будет бояться. А значит, нечего бояться будет и тебе, Белка. Отныне никого из нас не заберут в Извлекатель — я обещаю тебе. Пойдем. Мы пришли!

Показывая пример, Дерзкий пошел вперёд первым — и остальные двинулись вслед.

Звуки человеческих шагов, словно невесомые касания крыльев бабочки, исчезали на полу в серебряном блеске. Ничто не нарушало эту священную тишину — люди не издавали ни звука, ни шелеста, когда пошли вперед, и когда двинулись к цели. Но, все же, что-то случилось. И когда в воздухе забили многочисленные перепончатые крылья, а в пространстве прозвучал писк бесчисленных птиц, тогда стало ясно — их обнаружили.

— Жницы! — заорал Дерзкий, доставая из-за пояса игломёт.

Оглядываясь во все стороны, они побежали назад. Альков, где можно было укрыться, был близок, но полчища бесчисленных летучих чудовищ уже свистели над ними крыльями. Их многоголосый писк, визг, и вой в воздухе приближались. Чёрт сбросил с плеч свой мешок, запоздало оборачиваясь в сторону стаи птиц, чьи крылья шелестели уже у него в ушах. Но вместо игломёта его пальцы коснулись шерстистого тела пищащей летучей твари, которая тут же впилась ему в руку острыми челюстями.

Чёрт закричал — он уже не видел и не слышал стрекота игломётов, каждая игла которых стремилась острым уколом в сердце сразить крошечных злобных чудищ.

— Стреляй! — кричал Дерзкий, отбиваясь от тварей, которые забивались в альков, пытались разорвать острыми зубами одежду, сорвать с головы шлем — и кусать. Кусать, пока в телах врагов ещё течёт кровь.

Золотистая пыль парила и мерцала в воздухе над схваткой, словно молчаливый свидетель убийства — который, будто у него вдруг пробудилась совесть, сдвинулся с места и перетек в воздухе вперед, своими блестящими чистыми нитями.

Чёрт кричал, не обращая внимания на то, что жницы никак не могут забиться ему под шлем, и не могут прокусить ему воротник. Его руки в перчатках мелькали в воздухе, когда вдруг между ними стал струиться золотистый песок. Не встречая преграды, он проник прямо сквозь стёкла шлема, забиваясь в отверстия для дыхания, и сквозь мельчайшие щели.

Чёрт --">