Иван Орец - Пепел

тогда меня особо не интересовало, что и зачем со мной делают.

Вначале нас было человек двадцать, все мы были разными, кто-то был побольше и постарше, кто-то был еще совсем маленьким. Но всех нас объединяло одно, самое главное желание — чтобы все наши мучения поскорее закончились.

Мы не знали ни ласки, ни любви. Нам были чужды чувства сострадания, нежности, добра и счастья. У нас не было ни имен, ни прозвищ. Только номера, выбитые у каждого на предплечьях специальной краской, которую в обычном состоянии нельзя было увидеть. Только когда к руке подносили специальный прибор, цифры становились видны. Мой полный номер был 485.29.57. но охранники и конвоиры называли меня коротко пятьдесят седьмым.

Единственный момент за то время, пока я жил в общем бараке, который прочно въелся в мою память и преследовал потом всю жизнь — момент сна. Сутки на Эдеме делились на две части, первая часть была рабочей, вторая свободной. В рабочую часть суток на нас ставили опыты и тестировали, в свободную нас всех собирали в одном бараке. Барак был абсолютно пустой и темный, свет, когда мы спали, убавляли, и лампы по углам комнат еле ели освещали стены. Полностью барак освещали только тогда, когда нас приводили и выводили. Уставшие и замученные, мы сбивались в кучки и засыпали.

Тогда нас осталось всего пятеро. Я не мог уснуть из-за адской боли в ребрах, когда услышал негромкий плачь где-то в углу комнаты. Мне стало интересно и кое-как встав, я направился на звук, пытаясь не задеть спящих вокруг ребят.

В углу комнаты плакала маленькая девочка. Поджав ноги под себя, она обхватила руками коленки. Она была худенькой и вся дрожала, на вид ей было не больше семи лет. На ней был одет простенький комбинезон, местами он был испачкан и в некоторых местах порван.

Я подошел к ней вплотную и присел возле неё на корточки. Аккуратно, чтобы не напугать её, я дотронулся до её плеча. Тогда я не знал, как называются те эмоции, что я испытывал. Но теперь понимаю, что именно тот случай оставил во мне ту каплю человечности, которая помогла мне сделать самый главный выбор в жизни.

Как только я прикоснулся к ней, перовой её реакцией был испуг, она тихо вскрикнула и подняла голову, посмотрев на меня. Лицо у неё было напуганное, все заплаканное, темные волосы были взъерошены и часть прядей прилипли к мокрым щекам.

Я посмотрел ей в глаза, они были выразительными и таили в себе недетский опыт. Я хотел помочь ей и взял в свою руку её. Она, не ожидав такого, молча смотрела на меня. Рука у неё было холодной и влажной.

Видя, что она меня больше не боится, я подсел к её боку и обнял. Она еще какое-то время плакала, но потом, успокоившись, уснула, положив свою голову мне на грудь. Она спала тихо посапывая.

В ту ночь я не смог уснуть, что-то жгло меня изнутри не давая покоя. Даже боль в ребрах ушла на второй план. Так, сидя рядышком друг с другом, мы пребыли до того момента, пока лампы по всему бараку не разрубили тьму ярким белым светом. Из динамиков вырвались противные пищащие звуки, признак того, что всем пора вставать. Как обычно, несколько человек в форме с дубинками зашли внутрь комнаты. Они забирали по одному из нас и уводили на новые мучения. Когда новая двойка подошла к нам, девочка крепко ухватилась за меня руками и стала рыдать. Один из тех, что к нам подошел замахнулся, чтобы ударить её.

Впервые внутри меня родилось самое ужасное из существующих чувств — ярость. Когда рука, сжимающая дубинку, уже опускалась для нанесения удара, я бросился к нему. Удар пришелся мне по плечу, я уже давно не чувствовавший боли, даже не понял, когда дубинка опустилась мне на плечо. Множество раз видя, как это делают люди, постоянно избивавшие меня, схватившись за дубинку двумя руками, я со всей силы провернул её. Раздался громкий хруст, рука бьющего была сломана, а дубинка глухо опустилась на железный пол. Он, взвыв от боли, схватился за руку и начал кричать.

Как только все это произошло, ко мне тут же кинулся второй охранник, а из дверного проема выбежало еще несколько человек. Я боялся, что они заденут девочку и обхватил её, защищая от ударов. Долгое время на меня опускалось множество ударов дубинок и кулаков по голове и спине. Как бы они не старались, я все равно не отпускал её. Понимая, что у них ничего не получится, они попытались растащить нас. Множество рук вцепились в меня, тогда я был еще маленьким, а их было слишком много и в конце концов только руки у нас были сжаты, но и то --">