Владимир Близнецов - Глиняные ноги

приемлемый расклад. Похоже, это те, кого я ищу. Один здоровяк замечает оружие, начинает поднимать «карусель», но поздно.

Выстрел оглушает, руку отбрасывает сильной отдачей. Афр с противным скрежетом протезов падает. Остальные бросаются врассыпную, но, похоже, механические части не отличаются подвижностью — еще одного урода пуля кидает на землю. Отвык стрелять, но не разучился.

За спиной крошится кирпич — «карусели» работают бесшумно. Я спокоен, как после бутылки первосортной граппы; бесшумная стрельба приглушает чувство опасности. Это лживое чувство, но сейчас оно — единственный помощник, который держит меня, не даёт кинуться прочь. Следующий выстрел не находит цели. Я скрываюсь за углом какого-то барака.

— Еретик, ты обречён, — снова заговорил «дизельный двигатель». — Пророчество не остановить, отдай Бар-Кохба.

Стреляю на голос. Надсадное дребезжание «каруселей» вновь заставляет скрыться за стеной. В груди ноет, старое сердце не выдерживает такой нагрузки. А ведь всё только началось.

Откуда они узнали про меня? В памяти мелькнули две фигуры, двигающиеся к пьяному. Даже не знаю, благодарить ли судьбу за такой подарок.

Я собираюсь сделать ещё выстрел, но передо мной вырастает афр. Бесшумно, как сигаретный дым, возникает из-за угла. Время замедляется, растягивая звуки и движения. Меня бьет об стену, сильный удар сворачивает челюсть. Больше громила не успевает сделать ничего — револьвер я не выпустил, пуля вышибает ниггеру остатки мозгов. Подбородок безбожно болит, ноги дрожат. Я буквально вываливаюсь из-за укрытия. Четвёртый афр не успевает полоснуть меня лучом «карусели», я быстрее.

* * *

Афр еле ворочает языком. Перебитые ножные протезы превратились в месиво из металла, проводов и микросхем. Я оттащил тело в каменный закуток между массивным старым зданием и корявой постройкой чёрных.

— Бар-Кохба покарает тебя. Грядёт новая эра, — говорит афр, скрученный силовыми жгутами. Хриплый голос, дизельный двигатель.

Пусть надеется на Бар-Кохба. Афр силится ещё что-то сказать, кашляет.

Как же вытянуть из этого фанатика имя заказчика?

— Учитель… найдёт тебя, спасёт Бар-Кохба.

Я цепляюсь за нить:

— Учитель? Кто он?

Афр заливается смехом вперемешку с кашлем.

— Он пророк, он спасёт мир, разрушив старый изнутри.

Было бы наивно предполагать, что афр ответит прямо. Придётся поломать голову. Остался последний вопрос. Возможно, даже важнее личности «учителя»:

— Кто такой Бар-Кохба?

Глаза громилы наполняются фанатичным огнём.

— Бог… из… машины.

И тут всё встаёт на свои места.

Чёрное тело разрывается под лучами «карусели», мои джинсы заливает кровь.

Бар-Кохба лежит у меня на столе, рядом с письмом Николо, запертый в памяти TR-носителя. Истинный сын нового времени. Ум, созданный десятками умов человеческих созданий. Искусственный интеллект.

Афры с металлическими протезами ждут своего Мессию. Не нужно долго гадать, кто за ними стоит.

* * *

Я видел этого человека только раз. Кардинал-викарий Лазуретти, девяностолетний старик, похожий на павиана, переживший на своём посту восьмерых Пап. Второе лицо в Ватикане.

Набережная Санти полна людьми, как карьер песком. Они сыплются мимо, миллионы муравьёв, однодневки, вспышки в вечности. Вино булькает в желудке в такт нетвердым шагам.

Толпа качается, люди прижимаются к заплесневелым стенам исторических зданий: не торопясь, проезжает робот-поливальщик, струя пенной воды прибивает пыль к дорожному покрытию.

Мои губы шепчут молитву, пальцы то и дело поглаживают «магнум» под сутаной.

Бар-Кохба, сын звезды, искусственный интеллект. Его создание превращает в пыль тысячелетние церковные устои. Да, Ватикан приспосабливается ко всему: начиная с Коперника и заканчивая генной инженерией. Но создание искусственного разума окончательно сокрушит Церковь, уже сейчас ставшую атавизмом. Бар-Кохба, явленный миру, заставит этот уродливый аппендикс воспалиться. Потому что человечество встанет на одну ступень с Создателем. Именно поэтому Лазуретти так следил за работой «Табула-Ово». И я его понимаю. Мир тотального прогресса страшен, человечество готово надорваться и издохнуть. Надо притормозить. Сектанты-афры стали пешками в блистательной партии кардинала. К сожалению, не учёл он только ценности жизни Николо. К сожалению для меня.

Столб детектора на входе в Ватикан --">