Сергей Александрович Лопарев - Застарелая влюбленность (СИ)

когда они поехали в выходной за город, а она обнимала его сзади и смеялась тому, как он фальшивил популярную мелодию. Был чудесный солнечный день, такой, как сегодня, электродвигатель скутера надрывался от усилий, а они были беззаботны и веселы.

На обрыве на холме высоко над городом, они бросили скутер у корней разлапистого старого дерева и, обнявшись, застыли от счастья, глядя на дома под ногами, и ветер трепал их одежду и волосы.

Еще через пару месяцев они решили, что не могут жить друг без друга и зарегистрировались в муниципалитете, как муж и жена с традиционными гендерными отношениями и равными правами на собственность.

На солнце нашла небольшая тучка, парк сразу померк и стало холодно. Последнее, конечно, было иллюзией, одежда всегда поддерживала заданную температуру для тела, кроме, конечно, экстремальных температур в +- 50 градусов по Цельсию. Но все равно было холодно. Питер, кряхтя, поднялся со скамейки, и понурившись зашагал прочь от памятника. "Когда-нибудь, его все-таки стоит снести" - подумал он.

Эр-два почти бесшумно шел следом за ним, всегда готовый помочь, и совершенно бесполезный в душевных терзаниях Питера. Самые большие проблемы в своей жизни люди всегда делают сами. Редко кто способен всерьез и надолго испортить жизнь другому.

Питер не глядя зашел в ближайшую кофейню и заказал чашку кофе без кофеина. Так, просто для вкуса и запаха. Робот-бармен носил щегольскую соломенную шляпу в деревенском стиле позапрошлого века, и идеально чистый передник, глупо смотревшийся поверх белого пластика корпуса. Он поставил перед Питером чашечку кофе, пару гренок и баночки со сливками и сахаром.

Питер откинулся на спинку плетеного из лозы кресла и слегка улыбнулся, осматриваясь. В этом кафе он редко бывал и не помнил, как оно выглядело раньше, когда в этом городе людей еще было больше, чем роботов. Все кафе было обставлено в архаичном стиле - сплошь грубая деревянная или плетеная из лозы мебель, массивные столы, пучки трав, свисающих из-под потолка, какие-то древние сельскохозяйственные инструменты, назначения которых он не знал. В молодости ему такие не нравились, хотелось хай-тека, гладкости и новизны пластика, громкой музыки и яркого света. Сейчас ему неожиданно понравился мягкий полумрак и уют этой тихой забегаловки, то, как пылинки танцевали в узких полосках света, просачивающихся сквозь деревянные жалюзи. Хорошее местечко, наверняка оно бы понравилось Ей.

Вспомнив о Ней он скривился, как от зубной боли и одним глотком допил сразу ставший безвкусным кофе. От этих воспоминаний он всегда хотел убежать, но они всегда догоняли его, как умело брошенный бумеранг, или ракета с тепловым наведением.

Где-то после года совместной жизни Она стала поговаривать о ребенке. Их жизнь в целом наладилась, они получили возможность арендовать у муниципалитета небольшую, но полностью свою однокомнатную квартирку. Питер старательно учил программирование, а она по прежнему работала в городском госпитале. Продуктовые карточки отменили после того, как была достроена очередная гидропонная ферма и еды, наконец, стало хватать.

Возвращаясь в те дни мыслями, Питер всегда мучился двойственностью. С одной стороны он ужасно злился на нее, потому что она была очень настойчива в своем желании иметь одного, или, что хуже, нескольких детей. Сначала он мягко доказывал ей, что сейчас еще не то время, чтобы их заводить, что Европа еще не оправилась от войны, что их зарплаты слишком маленькие, и неизвестно, что ждет их всех в будущем. Они ругались, спорили до хрипоты, ссорились, мирились, занимались сексом, но он всегда предохранялся сам и шанса забеременеть у нее не было.

-- На самом деле я всегда боялся - громко вслух сказал он.

-- Чем-нибудь помочь, сэр? - обеспокоенно спросил Эр-два, быстро осмотревшись по сторонам и не обнаруживший ничего, что могло бы напугать человека, о котором он заботился.

-- Нет, - отмахнулся от него Питер, погрузившись в свои воспоминания. Бармен принес еще чашку кофе, и Питер механически принял ее.

Питера приводила в ужас беспомощность детей и своя собственная перед лицом того, с чем он не смог бы справиться. Питер вовсе не был трусом, но лишь сам для себя. Он не боялся сходиться в драке на кастетах с белыми парнями, которые хотели поставить наглого араба на место, он не боялся кидать бутылки с коктейлем молотова в полицейские патрули, которые --">