Наталья Гимон - Призраки памяти

разные по величине, невидимые глазу комнаты. Удивительным было то, что располагались все двери на невидимых концентрических линиях и «смотрели» в одну точку. И ещё от косяка каждого входа тянулись в том же направлении вмурованные в пол, словно под стеклом, два кабеля – чёрный и белый.

Внезапно мои исследования прервали незнакомые голоса.

– Система перезагружается. Пока отклонений не обнаружено. – Звучание этого женского голоса показалось мне знакомым, как если бы я слышала его совсем недавно.

– Хорошо. Продолжайте наблюдение, доктор Сторн… – А этот мужчина был явно раздосадован. И ещё он нервничал.

– А вот и господа учёные, – усмехнувшись, пояснил Мэтт, и я кивнула, соглашаясь.

Неожиданно у меня за спиной раздался негромкий шорох. Я оглянулась и увидела, что кабели, которые шли от одной из дверей, изменились. Точнее, изменился только один – чёрный. Теперь он стал радужным, словно его оплётка была прозрачной и сейчас по нему прогоняли все цвета спектра.

– Энж, ты сейчас похожа на кошку, которая наблюдает за привидениями. И это меня сильно нервирует. – Мой брат положил руку мне на плечо и попытался заглянуть в лицо. – Ты бы хоть объяснила, что происходит.

– Подожди, Мэтт. Мне нужно подумать. – Я перехватила его ладонь, отстраняя от себя, и внезапно ощутила, что он вздрогнул. – Что такое? – Я встревожено подняла на него глаза и вдруг поняла, что он тоже «видит».

– Ничего себе! – Он ошалело переводил взгляд с одной двери на другую. – Да тут их … А мне приходилось выкручивать себе мозги, чтобы увидеть хоть одну. Судя по всему, твой «малыш» признал в тебе свою маму. – Мой брат улыбнулся. Затем его взор наткнулся на радужный кабель и, секунду подумав и посмотрев на другие чёрно-белые трубки, которые убегали от других косяков, сказал: – Видимо, это твою память опять загрузили.

– Видимо, да, – согласилась я, присаживаясь на корточки над загадочной магистралью. – И если я хоть что-то понимаю, это – система трансляции. Но почему один транслятор пуст?

– Он не пуст, – помолчав, произнёс Мэтт, и я удивлённо посмотрела на него. – Скорее всего, это – звук.

Я восхищённо прищёлкнула языком и широко улыбнулась брату:

– Ну, конечно! Звук! Он же бесцветен! – потом проследила взглядом за петляющей среди других дверей разноцветной и белой линией и пробормотала: – Интересно, куда они попадают? Пойдём, глянем? – Я посмотрела на Мэтта.

– Пойдём, – согласился он. – Только руку мою не отпускай. А то твоё чадо, судя по всему, признаёт во мне только дядю и без твоего ведома мне не показывается.

Я хотела съехидничать, что правильно делает, но меня опередил встревоженный голос женщины-учёного.

– Профессор, загрузка прервана. Система показывает сбой в блоке визуальной материализации. Программа не может выдать нам данные по воспоминаниям, потому что не находит объект. Она не определяет генной принадлежности. Такое впечатление, что Анжелу просто напросто вывели из её собственной памяти.

После воцарившегося недолгого молчания мы с Мэттом внезапно услышали звук глухого удара сильного кулака о столешницу.

– Проклятье! – закричал тот, кого называли «профессор». – Элен, свяжитесь со службой обеспечения программной безопасности! Я хочу, чтобы этого засранца немедленно выбили из генератора и стёрли даже память о нём!

– Профессор, но он же – вирус! Это не безопасно для MGG!

– Именно! Однако эта зараза может сожрать всю программу, а у нас даже нет возможности её восстановить! Нам надо попытаться спасти хоть что-то!

– А это он обо мне, не иначе, – с довольной ухмылкой заметил мой брат.

Я не разделяла его оптимизма, ибо не знала, насколько хороши их спецы и что они могут сделать с виртуальной личностью Мэтта. А ну, как правда сотрут. Или вовсе убьют моё творение. Поэтому я взяла брата за руку и поспешила вдоль светящегося кабеля.

– Пойдём скорее. Нам нужно как можно быстрее подключиться к системе передачи данных с клавиатуры.

– Жаждешь поболтать с профессором?

– Именно. Слышать меня он больше не может, зато между нами возможна высокоинтеллектуальная переписка.

Идти нам пришлось очень недолго: в просветах между дверьми почти сразу замелькало что-то серебристое и, подойдя ближе, мы с Мэттом увидели огромный усечённый металлический холм. Со всех сторон в него «вливались» магистрали трансляторов. Но радужные жилы, в отличие от прозрачных, поднимались по склону примерно на ладонь, прежде --">