Евгений Инок - Purgatorium

не вспоминается?

Альберт промолчал, отрицательно качнув головой. Снисходительно взглянув на него, Жанна двинулась дальше.

– Ружьё у Карлыча взяла? – скромно поинтересовался он, трогаясь следом.

– Да. Потом верну. Не до того сейчас, – бросила через плечо девушка деловито шагая во тьму.

Длинный извилистый коридор едва освещался редкими тусклыми лампами аварийной системы, указывающими путь для эвакуации в случае пожара. Загореться здесь могло многое, начиная с проводов, которые опутывали все стены от пола до потолка и оттуда свисали беспорядочными клубками. Заканчивая старой мебелью и прочей бытовой утварью, отслужившей в быту, но так и не выброшенной в утиль. Влажный, прохладный воздух был вязким, словно кисель, от сотен запахов исходящих из каждой двери и перепутывающихся в неприятное месиво. Сами стены впитали в себя ароматы жизнедеятельности людей, населяющих этот дом уже больше века. Люди здесь были повсюду, за каждой стеной. Запертые в своих комнатушках. Они невольные узники в собственном доме, ставшим для них тюрьмой, до конца карантина.

Разделённый на секции коридор расходился в стороны небольшими отсеками, за ними шли жилые блоки с длинной вереницей железных дверей. Их автоматические запоры и держали людей взаперти, оставляя для связи лишь панель домофона с видеоглазком.

Альберт и Жанна уже миновали одно из таких ответвлений, как из мрачной глубины блока раздался искаженный динамиком испуганный голос: " Эй тут есть кто? Эй ответьте мне!»

Альберт вернулся на пару шагов назад и прислушался к темноте.

– Эй, я вас вижу! Вы кто? Идите сюда! – позвал снова кто-то.

Жанна шла дальше, будто не слыша, унося с собой свет фонаря и оставляя Альберта наедине с темнотой.

– Прошу вас, подойдите, – продолжал настаивать голос.

– Вы где? – спросил Альберт у невидимого собеседника.

– Здесь, здесь. Идите сюда. На голос идите.

Немного помешкав, он все же шагнул в жилой блок. На одной из дверей горел огонёк домофона.

– Я вас в камеру вижу! Вы кто? Почему ходите там? Вы из полиции? – испуганно тараторил голос.

– Успокойтесь. Что у вас случилось? – Подойдя к двери спросил Альберт.

– Вы у меня спрашиваете? Я тут взаперти, а вы там разгуливаете, – нервный голос сорвался на крик, – это я у вас спросить хочу, что случилось.

– Успокойтесь пожалуйста.

– Что происходит? Почему электричества нет? Связи нет? – голос продолжал истерично вопрошать. – Сначала карантин этот, чтоб его. Теперь и свет отрубили. Заперли здесь, а у меня дети в школе, их забрать надо, а как? Я даже родителям позвонить не могу! Кто их теперь заберёт?

– Заткнись истеричка! – внезапно разразился домофон соседней двери. – Итак тошно, ты ещё тут надрываешься.

Альберт ошарашенно попятился. Скандал между соседскими домофонами продолжал нарастать.

– У тебя спросить забыли. Сидишь там и сиди, а у меня дети…

– Достала со своими детьми. То они орут, то ты. И хорошо, что они в школе, их вопли хоть не слышать…

Он не решился вмешиваться в перепалку и предпочёл тихо удалиться тем же путем что и пришёл. На ощупь в темноте, он шёл на свет тусклого красного фонаря, отдаляясь от криков соседей. Но звук ругани не затихал, наоборот становился все громче. Гул в голове нарастал, закладывая уши, невыносимо заполняя собой все пространство. Красное марево мутной пеленой окружило Альберта, как океан кровавого цвета. Он тонул в нем, задыхаясь от вопля. Крики сливались в сплошной непрерывный поток захлестнувший сознание.

– Я не хочу в этом участвовать. Это чудовищно. Сколько должно умереть людей чтобы все прекратилось? – возмущённо вопрошал женский голос. – Ты не можешь решать кому жить, а кому умереть!

– Тогда почему решаете вы? Не оставляя никому выбора! Вы решили за всех. Сказали, что так будет лучше и все. Без вариантов, без выхода, без шансов на жизнь! – громко спорил мужской голос. – Вы обрекли людей на страдание.

– Ты один решил всё за всех! – обвинял женский голос.

– Я предлагаю выход, из той ситуации, в которую вы всех загнали. Как скот на заклание.

– Ты предлагаешь? Ты их убьёшь!

– Они и так умрут. В мучениях, заражая и убивая других – тех, кто может выжить.

Голоса ругались, обвиняя друг друга, срываясь в крик и брань. Будто во сне Альберт медленно шёл по коридору за угол откуда доносился скандал. Он украдкой заглянул за поворот и замер. За открытой дверью --">