Майкл Суэнвик , Макс Глэдстоун , Йен Трегиллис , Линдси Смит , Кассандра Роуз Кларк - Ведьма, пришедшая с холода

обеими руками сжимая бокал с пивом.

— И тогда я понял, что у твоего друга Джошуа две пары, — я был в этом уверен, прочел это в его глазах, глубоких, как озера. Я отлично разбираюсь в людях.

— Я в этом уверен, Драгомир. — Гейб Причард поднял бокал. — За твой успех.

С наступлением темноты бар «Водолей» наполнялся дымом и звуками джаза, доносящимися из музыкального автомата. Свечи мерцали на столах. Лампы горели тускло, гул голосов создавал фон для музыки: чешский говор перемежался с немецким и французским. Когда открывалась дверь, она притягивала взгляды, как магнит — железные опилки, но не удерживала их надолго.

— Я остался, чтобы показать ему, что не испугался. Я мог бы вытянуть валета или шестерку, и тогда его пары обесценились бы моим стритом. Благодаря этому, как его...

— Терну^[2].

Драгомир растянул губы в улыбке — как лошадь, которая готовится куснуть яблоко.

— Терну! Но ты не давал мне ни валета, ни шестерки. — Он хлопал по столу в ознаменование каждой потери. — И он, как это, переповысил. Так что я выложил в центр стола все свои денежки. Хотел его припугнуть. И тут последней картой я поднял валета, дружище! — Он рассмеялся и крепко ударил Гейба по больному плечу. Гейб продолжал сиять улыбкой и посмеиваться, хотя и не так уверенно. — Гэбриел! Покер полон таких странных слов. Есть ли в нем слово для обозначения чуда?

— Таких, как ты, называют речными крысами^[3], Драгомир.

— Крысы, — заметил Драгомир, — удивительные животные. Они трудолюбивы и хорошо выживают в самых неприветливых уголках земли. Где бы ты ни оказался, посмотри себе под ноги и обнаружишь крысу.

Сам Гейб не был ни крысой, ни пьяницей, но неплохо разыгрывал из себя последнего. В течение всей игры у Джоша он постоянно подливал себе холодный чай из бутылки из-под виски, а после потащил победоносного Драгомира пить в «Водолей» и перешел на «джин с тоником». Джордан, хозяйка бара, была должницей Гейба и подыгрывала ему. Она знала, что когда он заказывает особый джин с тоником, то просит придержать джин.

Чистый тоник — идеальный напиток для такого дела: Гейб никогда не любил хинин и его передергивало от каждого глотка, будто в бокале и впрямь был алкоголь.

Но сейчас он дергался не только по этой причине.

Беседа о крысах и о том, как разбираться в людях, могла означать, что Драгомир на шаг или два опережает Гейба. Гейб любил планы, любил, чтобы беседы протекали так и тогда, как и когда он того хотел, в условиях, которые он контролировал. Он собирался напоить Драгомира и вскружить ему голову. Жертва Джоша за покерным столом и его собственная ловкость рук помогли Гейбу достичь этого с легкостью — но упоенный триумфом собеседник мог выпить чересчур много или оказаться слишком взбудораженным для тонкой работы.

Гейб ощутил острую головную боль, но понадеялся, что это лишь нервы. Он подался вперед и понизил голос.

— Я рад, что тебе понравилась игра, Драгомир.

Драгомир подхватил.

— Понравилась? Это было чудесно. Такие разговоры — чувствуешь, что играешь против настоящих мужчин. Сам-то я, знаешь, в основном по шахматам: там сидишь молча, наблюдаешь — не человек, а машина. Никогда не любил азартные игры, но тут!

— Эта игра в действительности про дружбу, — заявил Гейб. — Она учит понимать людей. Когда им можно доверять. А когда нет.

— Мы еще сыграем?

— Скоро, — пообещал Гейб. Боль усилилась. Он поморщился.

— Все хорошо?

— Все хорошо, Драгомир. Просто голова разболелась.

— Ха. Перепил, дружище?

— Нет, ничего такого. — Он сосредоточился на темных глазах Драгомира, приказывая боли уйти. — Слушай, Драгомир, мы знаем друг друга уже достаточно долго. Я рад, что моя работа в посольстве позволяет нам тесно сотрудничать по экономической части. Это хорошее партнерство. — Еще одна волна боли расколола его голову пополам, ударив между словами «хорошее» и «партнерство», но он удержал интонацию. Драгомир глядел озабоченно, однако беспокоился ли он за Гейба или о предмете их беседы? Джордан смотрела на него из-за барной стойки — на них. Или он не заметил, как вскрикнул?

«Не переусердствуй. Достучись до него, установи с ним связь. Ты тянул его до сих пор, теперь покажи ему наживку и крючок». Гейб и Джош решили, что Драгомир — идеалист и патриот, умный, должно быть, раз пережил больше чисток, чем холерный больной, но все равно идеалист и патриот. Гейб тринадцать раз репетировал в штабе --">