Дж К Хатчинс - Седьмой сын

высохшая струйка крови из носа и покрасневшие белки глаз.

За всю неделю допросов и тюремного заключения Джесс Фаулер произнес только одну фразу. Когда лысоватый и бородатый детский психолог спросил у мальчика, осознает ли он тяжесть совершенного проступка, юный убийца посмотрел на доктора и, захихикав, сказал:

— Да пошел ты, мать твою!

Глава 1

Субботний секс с Сарой был потрясающим, к такому выводу пришел Джон Смит. Пожалуй, самым лучшим. Продолжительный, потный и развратный; с искусанными сосками, с ногтями, впивавшимися в спину и грудь, с непристойностями шепотом и сорвавшимися криками. Передняя спинка кровати все время молотила о стену, за которой находилась гостиная соседней квартиры. Ноябрьский бриз Майами проникал в открытые окна и охлаждал их тела, пока весь мир и, в частности, соседи по дому смущенно морщились от зависти. Вот какой это был секс!

Джон изумленно покачал головой и скатился с ее тела. Он, задыхаясь, посмотрел на потолок, и на его лице появилось выражение, в котором удовольствие смешалось с искренним благоговением. Сара подхватила свалившуюся на пол простыню и с громким смехом перекатилась на бок, чтобы взглянуть ему в глаза. Тонкая ткань простыни приклеилась к ее потным бедрам и груди. Она откинула с лица рыжие локоны.

— Невероятно!

Джон медленно кивнул.

— Я знаю.

— С каждым разом это становится все лучше и лучше.

Он снова кивнул и сонно поморгал.

— Я знаю.

Сара улыбнулась.

— Может, напишешь песню о наших отношениях?

— Хм! Как насчет такого? «О великий Иисус! Аллилуйя и ура! Продли наш секс до самого утра!»

— Похоже, на большее ты уже не способен, — сказала она, поднимаясь с постели.

Джон наблюдал за ее бедрами, пока она грациозно перемещалась по его захламленной спальне, типичной для старого холостяка в возрасте тридцати с лишним лет. Сара ловко переступала через кучи книг на полу и одежду, разбросанную прошлым вечером. Она прошла мимо ветхих папок с нотами, пустой пачки презервативов «Троянский конь» и его гибсоновской гитары. Ловкая и красивая женщина. Джон никак не мог понять, что хорошего она нашла в нем.

Она приоткрыла дверь. Толстый, пушистый кот проскользнул мимо ее ног и прыгнул на постель. Зверь тяжело протопал по груди хозяина и громко мяукнул, выражая свое недовольство.

— Вали отсюда, кот, — проворчал Джон.

— Тебе нужно купить ему еды, — сказала Сара, проходя через гостиную и направляясь в ванную комнату. — Ты сам так говорил вчера вечером. И, господи! Ты должен прибраться в своем логове.

— Это верно, — отозвался он. — Не хочешь помочь?

— Твой дом, твое дерьмо, — со смехом ответила Сара. — Вот сам и убирай его.

— Ладно, завтра.

Джон потянулся к дальнему краю прикроватного столика, где лежали зажигалка и «Кэмел-лайт». Он встряхнул мятую пачку, и на его ладонь выпали две согнутые, но, слава богу, не сломанные сигареты. Он прикурил одну из них и, сделав затяжку, снова уставился в потолок.

Кот замяукал — на этот раз сердито. Джон, всегда относившийся к животному со смесью нежности и пренебрежения, рассеянно почесал ему за ухом. Пока Сара мылась под душем, он лениво поглаживал кота, рассматривал кроны пальм, качавшиеся за окном, и докуривал сигарету.

Когда его возлюбленная вернулась в спальню, он уже успел надеть майку и стянуть волосы в конский хвост.

— Куда собрался, мачо?

— Никуда, — ответил он, застегивая джинсы. — Сгоняю в «Замок». Куплю корм для кота и запасусь сигаретами.

Сара посмотрела на последнюю сигарету, лежавшую на краю пепельницы.

— Я тоже осталась без курева.

— Возьми эту, — сказал Джон, поцеловав ее. — Придется обойтись без ментола, но как-нибудь переживешь. Я на велике, так что скоро вернусь.

Когда он вышел на стоянку у жилого здания и сел на свой десятискоростной велосипед, Сара окликнула его с балкона. Она попросила его поспешить. Она шутливо напомнила ему о том, что в старину рыжеволосые девы награждали рыцарей на быстрых велосипедах плотным завтраком и горячим сексом… особенно если те привозили им «раковые палочки».

Джон рассмеялся, представив Сару в постели и ее манящие бедра. Он обещал жать на педали, не жалея сил.

Перебравшись в Майами, Джон, как правило, сторонился аллей — сырых, неосвещенных и всегда прямых. Езда на велосипеде напоминала ему о детстве и Среднем Западе, о веселых гонках, когда он с соседскими детьми --">