Нил Гейман , Песах Амнуэль , Сергей Лифанов , Александр Рыбалка , Василий Павлович Щепетнёв , Даниэль Мусеевич Клугер , Инна Валерьевна Кублицкая , Леонид Владимирович Костюков - Череп Шерлока Холмса

Мы были на равных, покуда дрались в горах и на холмах, но когда стычки переместились в кромешную темноту пещер, мы совершенно растерялись и потеряли ориентацию.

Никогда не смогу забыть зеркальную поверхность подземного озера и существо, которое поднялось из вод; глаза его открывались и закрывались, и певучий шепот, сопровождавший его появление, вился над тварью, как жужжание мухи, большей, чем мир.

То, что я выжил, было чудом, но я все же выжил и вернулся в Англию. Мои нервы были до крайности расшатаны. То место на плече, где меня коснулся рот этой гигантской пиявки, осталось навсегда отмеченным мертвенно-белым ореолом, и рука моя иссохла. Когда-то у меня была репутация отличного стрелка. Теперь не осталось ничего, кроме страха перед подземным миром, точнее сказать — панического ужаса, из-за которого я готов был скорее потратить полшиллинга из военной пенсии на кэб, нежели спуститься в подземку за пенни.

Впрочем, тьма и туманы Лондона меня приняли, успокоили. Я лишился прежнего жилья из-за того, что кричал по ночам. Да, я был в Афганистане, но я вернулся.

— Я кричу по ночам, — сказал я ему.

— Мне говорили, что я храплю, — ответил он. — Кроме того, мой образ жизни нельзя назвать размеренным, и я часто стреляю для тренировки по каминной доске. Мне будет нужна гостиная для деловых встреч. Я эгоистичен, скрытен и мне легко наскучить. Это вас смущает?

Я улыбнулся, покачал головой и протянул ему руку. Мы обменялись рукопожатием.

Квартира, которую он нашел для нас на Бейкер-стрит, как нельзя лучше подходила для двух холостяков. Я помнил все, что мой друг говорил о своей склонности к уединению, и потому воздерживался от вопросов о том, чем он зарабатывает на жизнь. Впрочем, многое дразнило мое любопытство. В любое время к нему могли явиться посетители, и тогда я покидал гостиную и удалялся к себе в спальню, гадая, что у них общего с моим другом: у бледной женщины с бельмом на глазу, щуплого человечка, похожего на коммивояжера, представительного денди в бархатном пиджаке и у всех остальных. Некоторые приходили часто, многие появлялись только однажды, говорили с ним и уходили — обеспокоенные или удовлетворенные.

Он был для меня загадкой.

Однажды, когда мы наслаждались одним из превосходных завтраков нашей хозяйки, мой друг позвонил и вызвал эту милую даму.

— Примерно через четыре минуты к нам присоединится еще один джентльмен, — заявил он. — Понадобится еще один прибор.

— Хорошо, — ответила она. — Я поджарю еще несколько сосисок.

Мой друг невозмутимо вернулся к утренней газете. С растущим нетерпением я ожидал объяснений и наконец не сдержался.

— Я в недоумении. Откуда вам известно, что через четыре минуты у нас будет посетитель? Не было ведь ни телеграммы, ни письма, ни записки.

Он слегка улыбнулся.

— Вы не слышали стук колес экипажа на улице несколько минут назад? Он притормозил, когда проезжал мимо, — очевидно, когда кучер заметил нашу дверь. Затем он снова набрал скорость и проехал мимо, в сторону Мэрилебон-роуд. Там полным-полно экипажей и кэбов, которые подвозят пассажиров на железнодорожную станцию и к Музею восковых фигур. Именно там высадится тот, кто не хочет, чтобы его заметили. Дойти оттуда до нас можно приблизительно за четыре минуты…

Он бросил взгляд на карманные часы, и в тот же миг я услышал звук шагов на улице.

— Входите, Лестрейд! — позвал он. — Дверь открыта, и ваши сосиски как раз подоспели.

В комнату вошел человек — видимо, тот самый Лестрейд — и тщательно затворил за собой дверь.

— По правде сказать, — начал он, — я уж решил было, что сегодняшний завтрак отложен на завтра, но паре сосисок точно не скрыться от правосудия в моем лице.

Это был тот самый щуплый человечек, которого я неоднократно видел раньше. Он походил на коммивояжера, торгующего новейшими резиновыми изделиями или патентованными средствами от всех болезней.

Мой друг подождал, пока наша квартирная хозяйка не вышла из комнаты, а затем сказал:

— Итак, насколько я понимаю, это дело государственной важности.

— Черт возьми! — воскликнул Лестрейд, бледнея. — Не может быть, чтобы слух уже разошелся. Не может быть…

Он стал наполнять тарелку сосисками, копченым филе, кеджери^[1] и тостами, но руки его слегка дрожали.

— Разумеется, нет, — успокоил его мой друг. — Я не забыл скрип колес вашего экипажа, хотя давненько его не слышал: --">