Максим Виноградов - Симптомы Бессмертия

отсутствие естественной смертности привело бы к неминуемому коллапсу. Именно поэтому, существующий социальный строй — несмотря на кажущуюся бесчеловечность — воистину справедлив!

Тут уж зал не ограничился шепотками, отовсюду понеслись угрожающие выкрики. Я недоуменно скосил взор на Харриса — не сбрендил ли уважаемый? Нужно все же понимать, где и для кого выступаешь. Возможно в Букингемском дворце, перед лицом высшего света, подобные высказывания принимались бы на ура. Здесь же, в отдаленном пригороде Лондона, публика не слишком благоволила долгоживущим.

— Он что, специально провоцирует? — тон Джонсона выдал возросшее напряжение.

— Похоже, лонгер возомнил себя неуязвимым, — мрачно ответил женский голос.

Вера «Стальной кулак» Портер. Компаньонка, чье прозвище говорит само за себя. Пусть девичьими прелестями природа ее не одарила, зато сполна компенсировала силой и воинственным духом. В драке непримечательная девушка дала бы фору любому мужику. За это и ценю Веру, как никого другого.

Между тем, профессор не унимался. Он продолжал доклад, будто бы и вовсе не обращая внимания на боевой настрой публики.

— Все мы знаем закон сохранения энергии, — разглагольствовал Харрис, степенно прохаживаясь вдоль кафедры, — Если чья-то жизнь продляется, значит чья-то должна соразмерно сократиться. Именно на таком принципе построен имплементатор. Жизненная сила донора передается реципиенту, наделяя последнего мощью и молодостью. Что же касается доноров... хм... их судьба прискорбна. Впрочем, — он тут же поправился с наигранной жизнерадостностью, — Жалость тут неуместна. Известно, что подавляющее число доноров — преступники, маньяки, потерянные люди и прочие отщепенцы, не приносящие никакой пользы обществу. Только вдумайтесь — насколько это гениально! — цивилизация избавляется от всяческих отбросов и одновременно продляет жизнь своим лучшим представителям! Ну разве не чудесно?

Я честно попробовал вдуматься, и, чем дальше, тем больше мне не нравилось происходящее. Профессор либо желал показать пример слабоумия и отваги, либо же намеренно вызывал публику на конфликт. Оба варианта меня категорически не устраивали. Потому что обеспечить безопасность Харриса — наша прямая обязанность.

Наша — в смысле охранного агентства «Схрон». Где я и директор, и, по совместительству, главный оперативник.

— Спокойно... — тихо выдавил я, незаметно смещаясь ближе к центру зала, — Вера, контролируй фланги. Джонсон, будь готов к экстренной эвакуации. Дай знак массовке.

«Массовка» — так мы кличем наемных мордоворотов, привлекаемых для разовых акций. Например, на случай противостояния с разъяренной толпой.

Наушник ответил согласным бурчанием — команда, мол, принята. Я остановился прямиком у центрального прохода, сразу перед кафедрой. Благо, небольшой рост и в целом непримечательная внешность позволяли оставаться незаметным для публики. Еще бы — все взоры были прикованы к Харрису!

Профессор вещал, не прерываясь ни на секунду. Он кратко прошелся по общей истории человечества, оттеняя в выгодном свете почивших гениев, достойных бессмертия, и настоятельно указывая на многочисленных «маргиналов», чьи жизни абсолютно ничего не значили по меркам цивилизации. Потом принялся перечислять тех «достойнейших», кому посчастливилось примкнуть к сонму долгоживущих. Список получился весьма внушительный, особенно если о каждом рассказать хотя бы немного подробностей.

Зал слушал, волнение публики нарастало. Возмущение накапливалось, в воздухе витало нечто злое, разрушительное. Предчувствие беды сделалось настолько сильным, что по позвоночнику побежал отчетливо ощутимый холодок. Казалось, в помещении разлито нечто взрывоопасное, и достаточно одной искры, чтобы собрание полыхнуло огнем.

Напряженно сжавшись, я переводил взгляд с одного хмурого лица на другое. Обычные люди, сограждане, доведенные до опасной кондиции наглой речью докладчика. Кто из них сделает первый шаг к непоправимому? Кто станет инициатором беспорядков? Или все же ситуация не выйдет из-под контроля?

Взгляд. Я вдруг запнулся, наткнувшись на встречный взгляд, неожиданно заставивший поежиться. Никто другой не смотрел на меня — только одна хрупкая девушка. И одно это настораживало сверх всякой меры.

Молодая, я бы даже сказал — юная. С длинной челкой, закрывающей лоб и всю левую половину продолговатого невыразительного --">