Анна Рик - Ловушка для мысли

окне. Она так обрадовалась гостю, что выплеснула целый литр воды на бедное растение и кинулась к порогу.

– Здравствуйте, вы, наверное, наш новый командир бригады.

– Нет, я старший следователь Бизюкин. Вы ночью находи-лись здесь?

– Нет. Только вот недавно зашла. А что-то случилось?

– Случилось, случилось. Два тощих узбека завалили двух спортсменов-качков. Прямо у вас тут под носом.

– Ох ты, боженьки! У нас узбеков нет. Ребята крепкие есть, конечно.

– Нет. На ваших алкоголиков не похоже. Я тут осмотрюсь пока.

– Можно, конечно. На каких алкоголиков? У нас ребята непьющие. Как бы их к полетам допустили, – озадачилась старушка.

Все комнаты чистые, по-армейски убраны, в шкафах, на столах полный порядок, ничего подозрительного. Но чутье старого следака подсказывало, что этот стерильный домик чем-то все-таки запачкан или, по крайней мере, связан с этой нехорошей историей.

– А что это у вас за раритет такой? Как память что ли стоит?

В комнате начальника на рабочем столе стояла старая давно не востребованная ЭВМ еще с дискетами.

– Не, какая память. Он рабочий. Константин Аркадьевич всегда его включает, когда на работе. Поставили давно, меня здесь не было, лет тридцать назад.

– Включить можно?

– Ой, давайте, когда Константин Аркадьевич придет, – умоляюще посмотрела на Серегу женщина.

Он махнул на это рукой. Что может содержать полезного этот пережиток советского прошлого. Выглянул машинально в окно и притормозил. Ему представилась картина из постапокалиптических фильмов. Старый полусгнивший запорожец с неродными колесами большего размера. На корпусе накручены болты, смотаны провода, что-то похожее на антенны, только квадратной формы, а из-под багажника тянулись толстые перемотанные кабеля и шли прямо к зданию. Еще валялись круглые полосатые диски.

– А это, что у вас за свалка на охраняемой территории?

Бабушка выглянула из-за плеча Сереги.

– А это? Всегда так было. Говорят, наше здание отапливается так. Я не знаю.

Серега посмотрел на нее, как на дуру.

– Отапливается, говоришь. Это мы сейчас проверим без Константина Аркадьевича.

Женщина отпрыгнула, давая следователю дорогу, занервничала, но мешать не посмела.

Бизюков пнул ногой диск, тот, звякнув, отлетел в сторону. Серега плюхнулся на пожеванное временем кресло «Запорожца», скривился от запаха плесени, попытался закрыть дверцу, но она безвольно отвалилась, как только ее тронули за ручку. Серега хмыкнул и заметил, что приборная панель не похожа на то, что должно было быть у старой колымаги.

У оригинала отродясь столько кнопок не было – все они были какие-то разномастные, разноразмерные, разноцветные. Кое-где под кнопками виднелись остатки приклеенных кусочков бумаги с какими-то символами от руки синими чернилами. А что – разобрать невозможно – время, влага, солнце свою работу сделали. На панели со стороны пассажира были отверстия явно под такие же кнопарики – грубые, со следами неудавшихся попыток просверлить металл. В одном отверстии малого диаметра даже торчал обломок еще советского сверла.

«Криворукий Илон Маск совкового разлива». – Бизюкова даже брезгливо улыбнулся.

С чувством собственной абсолютной правоты, так характерной для людей недалеких, но при власти, он уверенно нажал красненькую кнопочку – единственно красную и большего других размера.

В середине панели что-то громко щелкнуло, часть панели на пружине отлетело прямо к лобовому стеклу и на поверхность

«выбросило» экран маленького телевизора с шильдиком «Юность – Ц405».

От неожиданности и резких громких звуков с Бизюкова слетели остатки сна и меланхолии.

Прошло несколько спокойных секунд, в течение которых ничего вроде не произошло. Бизюков выдохнул, опустил руки, прижатые в испуге к груди – и тут экран засветился. Глаза мгновенно «влипли» в новый источник опасности. Ноги резко напряглись для капитуляции, и правая больно ударилась об какую-то железяку.

«Ай! – Дернулся Бизюков, – Что – кровь?». Увидев, что ранения нет, вернул взгляд на экран, на котором на фоне каких-то разноцветных пятен начали мелькать буквы и целые фразы, как у программистов на их компьютерах. В конце каждой строки обязательно после небольшого раздумья появлялась надпись «…Ок!».

«О, это понятно. Код!!!» – даже немного оживился Бизюков, увидев знакомый любому первокласснику термин. Строки команд продолжали безопасно мелькать, страх постепенно отступал, дыхание стало --">