Нелли Горицвет - Никто не избегнет блаженства

Радешкой, услыхав свое имя, повернул голову. Отыскал нас глазами, заулыбался и поспешил навстречу.

– Сейчас начнется, – сообщил он нам, усаживая жену в удобное кресло, – я поймал-таки Колчина в его директорском кабинете. Стандарт такой: все дирижабли, участвующие в соревнованиях, должны быть изготовлены из мягкого огнеупорного материала и в скатанном виде иметь массу не более двух килограмм – включая вес двигателя и тянущих винтов. Чтобы в случае столкновений летательных аппаратов их борта отскакивали друг от друга, как мячики. Разрешается даже таранить противника – но тут дается ряд оговорок…

– Держу пари: в юности Колчин долгое время ходил в гаишниках, – засмеялся Себастьян, – а омоновцем пробыл от силы неделю.

– Насчет бывшей работы он молчит, – ответила Наташа, – но зато приходит в ужас при одной мысли о возвращении домой, в Россию, к «старой стерве» и мизерной зарплате. Все-таки здесь Колчин поправил здоровье, занялся спортом, подобрел нравом. Ввел в обычай аэрогонки на дирижаблях и стал их генеральным учредителем. Прежде хорлокам никогда не приходило в голову летать наперегонки. Зато теперь это новшество прочно вошло в моду, даже торговля легкими спортивными дирижаблями процветает! Жаль, для наших миров они не годятся.

– Может быть, поэтому Колчин и так редко посещает Мирославию? – спросил вслух Тим. – Не выгодно работать дилером у нас?

– Нет, Тим, я думаю, причина вовсе не в этом, – произнес Добрыня, – просто здесь, в благодатном крае Нетиви Фэй, царит первобытная анархия, которая Колчину по душе. А у нас, в Мирославии – монархический государственный строй: понятие долга, чести, обязательства…

– Долг и честь уже стали непосильным ярмом? Интересно знать, что же, в таком случае, говорит Колчин о жизни в России? – ворчливо поинтересовалась Рогнеда.

– А в России система власти выстроена еще более жестко, чем у нас. Оттого-то и некоторые индивиды – скажем, из числа вольных художников или даже бывших чиновников, вроде этого самого Колчина – по горло насытившись политической структурой, закулисными интригами да нудными служебными обязанностями, при первой возможности норовят сбежать куда-нибудь в тайгу, а порою и на необитаемый остров. Но таких глухих уголков в нынешней России, увы, более не осталось – партизанить, как говорится, негде. Вот мы и охотно приглашаем к себе всех желающих: поднимать лесные угодья, возделывать поля. Потому что знаем: эти товарищи надежные, и они сохранят информацию о параллельных мирах в строжайшем секрете. В основном, у нас проживают, конечно же, Наташины руфферы. Впервые ребята заселились в Мирославию четыре года назад, будучи сильно подавленными из-за потери трех островов – я имею в виду ситуацию, сложившуюся после того, как все вспененные воды вернулись в свои старые русла, и Швейцарские Альпы снова стали горами. Мы выделили руфферам вполне приличный архипелаг в счет оплаты за хорошую работу. А Буривой соорудил для них отдельный запароленный портал – это было как раз в тот момент, когда он налаживал дополнительные проходы между Мирославией и Страной Дирижаблей. Но вот к чему я клоню столь долгим своим предисловием: не только россияне устают от политики – случаются и у нас исключения. К примеру, князь Кудеяр с трудом дождался дня, когда передал трон своему старшему сыну – Лучезару, и поселился здесь, на красной земле, среди вольных и беспечных хорлоков…

– Да, кстати, почему Кудеяра нет? – перебил Добрыню Хельг. – Ведь племянники-то его тоже участвуют в соревнованиях.

– Завел очередную пассию, – насмешливо ответил Добрыня, – и на этот раз собирается жениться.

Тут Добрыня замолчал, поскольку договорить нам не дали. Под гром барабанов зазвенел голос комментатора, и над трибунами показались лимонные, бронзовые, розовые, салатовые и голубые облачка-дирижабли уникальных форм. В следующую минуту на всех секторах, заполненных до отказа хорлоками, россиянами и мирославичами, раздались приветственные аплодисменты…

****

Я невольно задумалась над словами Добрыни: горстка людей сбегает от власти и цивилизации в дикую природу, но разве это помогает беглецам в полной мере разрешить их проблемы? В лесной глуши, создав патриархальную коммуну, они начинают жизнь с чистого листа – а что потом? Что будет с последующими поколениями, чьи познания в истории или высоких технологиях окажутся отброшенными на века? Допустим, дети лесных староверов --">