Михаил Васильевич Шелест - Изменить будущее

считался абсолютным авторитетом.

Однако в восьмом классе я вымахал и даже на физкультуре побеждал в борьбе нашего Женю Рошкаля, здоровенного парнишку, занимавшегося классической борьбой.

Я уже пять лет занимался самбо, а он только два года борьбой, вот и побеждал, пока Женя не стал кандидатом в Олимпийскую сборную Советского Союза. Поэтому наши взаимоотношения с Валеркой к девятому классу несколько выровнялись. Я хоть был и не драчливым, но он, видимо, понимал, что если дойдёт до драки, ему несдобровать. Он походил немного в тот же клуб, что и я, но вскоре бросил. Но мой потенциал его вразумил. Сейчас он по привычке меня поддразнивал, зная, что первый я драться не полезу, а тут и вовсе сник.

– Ну ты чо, Дрозд.

– Дрын через плечо, Грек. Веди себя прилично. На тебя дети смотрят.

Валерка ошарашено посмотрел на пробегающих мимо нас второклашек.

– И чо?

– Ты повторяешься, Грек.

Он озадаченно стих.

Сегодня снова первым уроком стояла химия.

В кабинет без учителя не впускали. Раковины с водяными смесителями так и притягивали нас похулиганить.

– Ну, что Шелест, может расскажешь нам про азот, – коварно спросила меня химичка. – Ты же учил?

– Я-то учил, Татьяна Валентиновна, да уже и забыл.

– А на экзамене, тоже это скажешь? Иди-иди к доске. У тебя условно-досрочная четвёрка.

Я вылупился на химичку… Ничего себе… "условно-досрочная"… Термины то какие!

Не успев сесть за свою вторую парту в центре, я шагнул к доске.

– Азот, – начал я, – химический элемент….

В классе послышались смешки.

… пятой группы периодической системы Менделеева с порядковым номером семь. Обозначается латинской буквой "N". Атомная масса азота 14. Строение атома два – пять.

Я нарисовал.

– Молекула состоит из двух атомов…

– Так… Это знаешь. Зазубрил в больнице? Похвально. Свойства?

Я рассказал всё, что я знал про азот, а про азот я знал много, потому что по своей первой, инженерной специальности изучал рефустановки и работал на них и нахватался в своё время аммиака, мама не горюй.

Рассказав про взрывчатые вещества, которые я изучал по своей второй специальности, я уже начал было повторятся, как прозвенел звонок.

Химичка смотрела на меня так влюблённо, что я едва не сомлел. Она мне и тогда нравилась, почему я и хулиганил на её уроках, а сейчас…

– Ну, Шелест… Жаль, что нельзя исправить четвертную. Поразил… Или ты так головой стукнулся? – Хихикнула она, но увидев мои глаза, извинилась. – Прости, Шелест. Вырвалось. Все свободны.

– Точно стукнутый, – прошептала проходя мимо Ленка Смирнова, бросая на меня странный взгляд.

Математика прошла штатно. В ней я был твёрдым середняком, "хотя мог бы и на пятак натянуть", как говорил мне папа, махнувший на меня рукой после восьмого класса. Программа минимум, по его мнению мной была выполнена. Аттестат о среднем неполном имелся, а дальше государство давало широчайшие возможности: от армии до средне и высше-технического.

Людмила Давыдовна почему-то спросила меня, как я себя чувствую и не болит ли у меня голова.

Я сказал не болит, но чешется. Математичка удивилась.

– Ты это о чём, Шелест?

– Ну вы же интересуетесь моим самочувствием. Шрам на затылке очень чешется. Сильно я головой стукнулся, – сказал я со зловещей хрипотцой в голосе, обведя класс недобрым взглядом и улыбнулся. Класс заржал.

– Ой, Шелест, – махнула на меня рукой Людмила Давыдовна, добрейшей души человек. – Иди тогда к доске. Заодно там и почешешь затылок. Или что нибудь другое. Напомнишь нам, что такое интеграл и с чем его едят.

Класс захихикал, но по-дружески, жалеючи.

"Хорошо, что в больнице имелись свои учебники", – с благодарностью подумал я.

– Интегра-а-ал… Честно говоря, не особо помню, – сознался я.

– Ну…Формулу Ньютона-Лейбница помнишь?

– Вроде помню.

– Пиши…

Я написал.

– И Что это значит?

– Это предел сумм… – пробубнил я, и почесал затылок.

Класс "грохнул", а я продолжил:

– Принцип Кавальери формулируется так: если прямые некоторого пуча прямых пересекают две фигуры по отрезкам равной длины, площади фигур равны. А итоговую формулу уже вывели Лейбниц и Ньютон.

– Откуда же они её вывели, бедненькую.

– Из средневековья, – пошутил я.

Людмила Давыдовна прикрыла ладонью губы и тихо засмеялась.

– Ладно, Шелест, садись. Хоть это помнишь. В принципе, ответ на четвёрку. А у нас сейчас --">