Роман Феликсович Путилов - Опасные манипуляции

взять в руки дохлую мышь, и сунуть ее под нос визжащим от ужаса подружкам, но пчелино-осиное племя боюсь панически. Поэтому, я почти бегу, сквозь опущенные ресницы следя одновременно и за шмелем и за белым размытым пятном впереди меня.

Это спина моей бабушки, которая бодро идёт по тропинке в сторону леса. Я очень боюсь отстать, остаться один на один, с пушистым, сердито-жужжащим монстром. Наконец, утробно взвыв, шмель делает лихой вираж и срывается куда-то влево, очевидно найдя более привлекательный, но малоподвижный цветок. Я радостно открываю глаза, и уже не боясь споткнуться, бегу за бабушкой. Мы идём собирать растения.

Баба Таня — известная травница. Её квартира полна мешочков, вязок, бумажных пакетов, запах сушеных растений никогда не покидает этих стен. Люди приходят к ней, шушукаются, получают свой кулёк с нужным сбором, уходят, чтобы вернуться через некоторое время. Второе лето, как бабушка берет меня с собой на сбор, мы ездим за город на автобусе или электричке, приходим на край болота или в лес, и начинается учебный сбор растений. Мне нравится возится с корешками и соцветиями… Мелисса, зверобой, корень аира… Слова бабушки, неторопливо рассказывающей о свойствах растений, времени сбора, способе заготовки и хранения четким, крупным шрифтом расставляются по своим полочкам в моей памяти, форма листьев, корна, стебля, соцветия, как цветная картинка из букваря, остается в моей голове навсегда.

Следующий день был таким же солнечным, радостным и бесконечным, как бывает только в детстве. Все утро я играла во дворе нашей девятиэтажки, пока большинство подруг не было вырвано из игры безжалостными голосами мам, вещавших с балконов, что пора обедать. Мы, с моей соседкой Риткой весело запрыгали к нашему крайнему подъезду, где подруга жила на седьмом этаже, а я на последнем. Доехав до седьмого этажа, я, шутя, вытолкнула подругу из лифта, но, она, вцепившись в меня, вытащила из кабины на площадку, двери лифта с грохотом сомкнулись, и лифт с завыванием поехал вниз.

— Давай, вечером увидимся — крикнула я и побежала наверх. Десять секунд, и я у своей двери. Отточенным движением вставляю ключ в скважину, над головой солидно гудят электромоторы в лифтовой, с натугой вытягивая кабину из глубины шахты. И тут я поняла, что скоро умру, что лифт едет сюда, он будет здесь через считанные мгновения, и, если створки кабины раскроются, а я буду стоять в подъезде, то после этого меня не будет. Мгла невыносимого ужаса накрыла меня, и дальнейшие события остались в моей памяти лишь рваными кадрами: моё худенькое тело до хруста костей навалилось на входную дверь изнутри квартиры, трясущиеся руки не могут вставить ключ в замочную скважину, долгожданный щелчок замка, прижавшись к дверному косяку кухни, я смотрю на входную дверь, прижатые ко рту ладони глушат рвущийся из меня крик, грохочут двери лифта, два тяжёлых шага на площадке, периферийное зрение различает какое-то грязно-серое пятно, смутно проступившее на фоне черного дерматина двери, ручка замка, медленно опускающаяся вниз, сильный толчок в дверь, преграда вздрогнула, но выдержала, ещё два глухих шага, лязг створок лифта, гул моторов… После этого, я почувствовала, что снова могу дышать, чёрная пелена тоскливой безысходности отпускает меня. Дальнейшие несколько часов жизни в моей памяти не сохранились.

Мама нашла меня вечером, сидящую в комнате напротив входной двери, намертво стиснувшую в руке металлический молоток для отбивания мяса, дорожки высохших слез коркой засохли на щеках. На мамины расспросы пришлось сказать, что кто-то, очевидно пьяный, стучался в нашу дверь. На следующий день над нашим кварталом летали вертолёты, детей не выпускали на улицу, жёлтые милицейские «канарейки» нарезали круги по району, а через три дня во дворе тоскливо взвыли трубы оркестра, заглушаемые криками женщин. Мальчика из соседнего дома, чьё разорванное тело обнаружил в квартире вернувшийся с работы отец, хоронили в закрытом гробу. Я смотрела с балкона на черную скорбную толпу, волнующуюся у маленького красного гроба, мое сердце сжимал отголосок страха, поселившегося во мне три дня назад.

Последние ночи я не спала, сон приходил ко мне только с предрассветными сумерками, и в каждом сне я стояла в коридоре нашей квартиры. В который раз вздрагивала от удара дверь, ручка замка скользила вниз, дверь начинала открываться, в темноте лестничной площадки возникало грязно-серое пятно, и я --">