Барбара Хэмбли - Кровавые девы

при всем своем условном бессмертии Неупокоенные вечно зависели от необходимости охотиться, необходимости кормиться живой кровью, а также от регулярных физических омоложений, недостижимых без гибели жертв.

– Предположительно, – куда спокойнее продолжал Эшер, покрутив ус, – ему хочется, чтоб я, воспользовавшись связами в Форин-офисе, разузнал для него что-либо или отправился с ним в некое путешествие. Всего остального он может добиться от живых при помощи денег, обмана или шантажа, как, обманув бедную мисс Поттон, залучил ее тебе в компаньонки и как шантажировал в 1907-м меня самого. А превращением моих личных ночных кошмаров в декорации для его угроз я глубоко возмущен.

Длинные, тонкие пальцы Лидии замерли перед тем, как еще на миллиметр сдвинуть в сторону ложечку для яиц. Затем, скривив губы, она сгребла столовое серебро в кучку, в нарочитом беспорядке сдвинула его к краю тарелки и вновь взглянула на Джеймса – деловито, совсем как в прежние времена. На фоне белесой хмари за окнами – март 1911-го выдался необычайно студеным, ветер отчаянно трепал голые ветви ив в саду – ее сердоликовые, тускло-рыжие волосы приобрели оттенок тлеющих в очаге углей, округлые линзы очков заблестели не хуже серебряной подставки для гренков.

– Ты ждешь от него опасности?

Тут Эшеру, в свою очередь, пришлось отвести взгляд от того, чего ему совершенно не хотелось видеть. Может, Исидро сует нос в кошмары, преследующие его вот уж больше десятка лет, только потому, что знает, как обратить невысказанные страхи в согласие? А может, причина всех этих видений в том, что самому Эшеру слишком хорошо известно, чем обернется новая, современная война?

Как знать, как знать…

– Не будь это важно, – спокойно, с той самой рассудительностью, что порой приводила собеседника в нешуточное замешательство, продолжала Лидия, – он даже не попытался бы связаться с тобой, сам понимаешь.

Да, в ее правоте Эшер нисколько не сомневался. А еще понимал, что изначальный порыв, стремление уберечь Лидию от воспоминаний о старом вампире по крайней мере отчасти был попросту ширмой. Дымовой завесой. Что на самом деле ему ничуть не меньше хотелось уберечься от них самому.

– «Это», Лидия, важно всегда, – устало ответил он. – Всякий раз, как начальство Департамента просит меня рискнуть жизнью ради королевы и родины, причина в том, что задание – важнейшее в жизни и они всецело полагаются на меня. И всякий раз это заканчивается смертью, либо предательством, либо обстоятельства вынуждают меня поступить с кем-нибудь так, как я даже не подумал бы с ним поступать, не будь задание важнейшим в жизни…

Эшер горько вздохнул, словно пытаясь исторгнуть из легких запахи крови и горчичного газа.

– Устал я от этого, Лидия. Устал, а еще страшновато становится, так как подобное начинает входить в привычку и больше не возмущает, как прежде. А еще у меня чай остыл, – добавил он.

Лидия, рассмеявшись, направилась к буфету, за чайником.

– Нет, я вовсе не хотел сказать, что тебе следует сходить за…

– После того как я закончу работу в анатомическом театре, мы с Джозеттой едем на лекцию о древнеегипетских медицинских текстах.

Помянув о лучшей подруге, учительнице литературы в одном из самых дорогих пансионов, Лидия налила ему чаю.

– Так что до вечера ты меня больше не увидишь.

Водрузив чайник на место, на крохотную спиртовку, она встряхнула пышными кружевными манжетами, спрятала в них ладони, словно рыжеволосая болотная фея, ни с того ни с сего переодевшаяся в дамский костюм от Уорта^[8] из темно-зеленой шерсти с чуть желтоватым отливом, и, несколько поколебавшись, добавила:

– Джейми, ты ведь не сердишься на дона Симона, правда?

Эшер приподнял бровь:

– Не сержусь ли я на того, кто погубил сотни человек только затем, чтоб самому жить, и жить куда дольше отведенного людям срока? Нет, нет, – прибавил он, заметив тревогу, вновь угнездившуюся в глазах жены. – Нет, не сержусь. В прошлом он помогал нам, а то, чего он от меня хочет, действительно может быть крайне важно, однако это отнюдь не значит, что он безобиден сам по себе. Всякий раз, как я, или ты, или любой другой сталкивается с ним – либо с любым из вампиров, мы, можно сказать, играем с собственной жизнью.

Приняв чашку, он накрыл руку Лидии ладонью:

– Знал бы я, куда ему писать, непременно сообщил бы в самых учтивых выражениях, что на этой неделе занят и ни за какие дела не берусь.

Лидия улыбнулась. Ее блестящая, --">