Анна Михайловна Пейчева - Горыныч и чай

Ламанова туда новую одежду посылает, и даже Лидваль… – задумался Филипп Петрович. – Однако вам, сударыня, нет нужды обращаться в милосердные общества. Разве я не упоминал? Вам с утра уже начислили премию за успешное завершение «Дела об Усусе».

– Вот те на, – обрадовалась Лиза. – И большую?

– Скажем так – вы теперь можете позволить себе не только шляпку, милая барышня.

Киоск предложил Лизе тысячи моделей шляп, шапок, ушанок, кепок, цилиндров, обручей, котелков и даже парочку головных уборов из перьев: со стразами, под названием «Дягилевские сезоны», и брутальный, в индейском стиле. Естественно, Лиза совершенно растерялась, всё напутала, бездарно тыкала пальцем куда попало и в итоге заказала совсем не то, что хотелось. Присмотрела она себе непритязательный черный берет, а принтер распечатал роскошную широкополую шляпу в стиле Голливуда 30-х годов. С вуалью. Которую Лиза сразу же завернула наверх. Что за дикость. Архаизм. Нелепость. Особенно в салоне суперпрогрессивного вакуумного трамвая. Впрочем, никто над Лизой не смеялся – пассажиры трамвая и сами могли похвастаться экзотическими головными уборами.

До места назначения добрались без происшествий, хотя у Лизы и разболелась голова от невиданной скорости – шестьсот километров в час, почти как самолет. Расстояние от Чёрной речки до Литейного проспекта преодолели меньше чем за две минуты. С высоты город был похож на Перстень: драгоценный исторический центр в оправе из сверкающих небоскребов.

– Добро пожаловать в Офицерское собрание, голубушка! – сказал Филипп Петрович, отворяя своим Перстнем двойные двери старинного особняка, который в Лизиной реальности назывался Домом Офицеров и представлял из себя весьма жалкое зрелище.

В этом мире здание носило красивое имя Офицерского собрания Армии и Флота Российской империи и немного напоминало средневековый французский замок: чудная угловая башенка, претенциозный фасад. Лиза вошла – и застыла на месте от изумления. Всё здесь сияло, гудело, кипело и пульсировало. Атмосфера напоминала штаб-квартиру перспективной IT-компании. Великолепную парадную лестницу из белого мрамора оборудовали пандусом для гироскутеров. Все внутренние стены снесли и на их месте построили принципиально новые помещения. Появились лифты, стеклянные перегородки и просторные зоны отдыха, оборудованные капсулами для сна. Более того, судя по указателям на стенах, здание получило несколько новых подземных этажей.

Лиза с Филиппом Петровичем прошли по центральному коридору, мимо элитных, по словам шефа, отделений: Третьего и Девятьсот Девятого. Спустились на минус второй этаж, подошли к двери с надписью "Котёл Ершова". Филипп Петрович кивнул на электронный замок:

– Прикладывайте Перстень, сударыня. Вы записаны на прием, дверь откроется автоматически. Мне с вами нельзя. Медицинская тайна.

Посередине большой комнаты возвышалась стеклянная капсула с хромированным основанием. Пресловутый котёл Ершова был похож на японскую душевую кабину. Хотя навряд ли японцы стали бы украшать свое детище полупрозрачной хохломской росписью. Глотательных трубок и гинекологических кресел нигде не было видно, чему Лиза несказанно обрадовалась.

Возле капсулы хлопотала крепкая женщина средних лет – в старомодном коричневом платье, белом фартуке и – не может быть – накрахмаленном чепчике. На правой руке – голубая повязка с золотым крестом. Персонаж старой кинохроники в чистом виде. Не считая здоровенного Перстня-Разумника на пальце, конечно.

Женщина представилась доктором Бакуниной. Голос ее следовало разливать по бутылочкам и продавать в аптеках вместо валерьянки. Выспросив у Лизы различные подробности вроде ее возраста (30 лет), роста (170 сантиметров) и веса (63 килограмма), врач приглашающим жестом указала на кабину:

– Раздевайтесь, сударыня, руки на матовые круги, ноги на ширину плеч, как всегда.

Лиза забралась в капсулу, доктор прикоснулась к экранчику кабинки – и началось приятное.

Внутри толстого стекла загорелись сотни крошечных разноцветных лампочек. По бледной Лизиной коже принялись бегать тонкие лучи, не оставляя следов и не вызывая никаких ощущений. Напротив лица засветился нежно-голубой круг, а с хромированного потолка полились звуки моря: плеск волн, шипение пены, далекие крики чаек. Лиза инстинктивно набрала полные легкие воздуха, как человек, оказавшийся на тропическом острове после долгой изматывающей зимы, --">