Натали Смит - Темная сторона

Натали Смит Блог Бабы Яги – 2. Темная сторона

Пролог

В моей квартире больше нет занавесок.

Я перестала наслаждаться темнотой, зашторивать так плотно, чтобы ни единого луча света не пробивалось в комнату. Темнота теперь мой постоянный спутник, заклятая подруга – и хочешь избавиться, и не можешь. Я смотрю на небо, на светящиеся окна соседнего дома, на тонкий серп молодого месяца. В углу, где раньше стояли старая ступа и метла, висит гирлянда, разноцветными огоньками создавая уют.

Я смотрю на свет, пытаясь впитать в себя побольше. Знаю, что это не то, и все же.

Коты спят. Изумруд – тихо под диваном, а Бальтазар… Бальтазар снова говорит во сне. Я прислушиваюсь, пытаюсь понять. Кажется, что ответ на поверхности, но ускользает. Глаза кота полуприкрыты, видно сизую пленку третьего века, уши дергаются, лапы и хвост тоже. Подтягиваю его из изножья к себе под бок, тихонько глажу блестящую короткую шерсть, мимолетно вспоминаю, как смешно она выглядела в завитушках. Он замирает, дыхание выравнивается.

Как долго это будет длиться? Мы оба словно застряли в кошмаре. Иногда и он будит меня – в моменты, когда в глубинах сна вновь налетает вихрь, и я окружена магическим светом, и выворачивает кости от силы, что проникает в меня сквозь каждую пору.

Супчик охотится, я слышу хлопанье его крыльев через открытую дверь в Убежище. Одиночество давит. Хочется поговорить, обсудить, поплакать. Заполнить пробелы в памяти. Слишком много провалов: я помню отрывки боя, фрагменты своей трансформации, но не все. Как будто сигнал бедствия прерывается – разрывы между словами, суть не ясна.

«Это Янина Воронцова с корабля „Лукоморье“, я терплю бедствие, помогите! Эт… Янина… Лукоморье… бедствие». Кто во вселенной поймает мой сигнал, кто его расшифрует? Казимир ушел, Ядвиги нет, с Тохой говорить не хочется.

Слишком остро.

Он не откажет в разговоре, но я вижу, что ему тоже надо поговорить не с участником событий. Шальная мысль в третьем часу ночи слегка оживляет общее уныние. Я крадусь к входной двери и тихонько отворяю.

– Летописец, ты здесь? – шепчу в пространство.

Ответа нет. В тусклом свете только велосипеды соседей в общем коридоре.

– Покажись, поговорить надо.

Молчит. Жаль. Наверное, ушел, не все же время караулит. Дверь почти закрылась, и вдруг:

– Здесь.

Он проявился. Смотрит настороженно, переминается.

– Заходи, чаю попьем. Ты пьешь чай?

– Пью. – Недоумение не скрыть, все на пятачке написано. Ах да, ведь пили у Казимира в гостях, забыла.

Осторожно пробирается мимо меня в приоткрытую дверь. Молча ставлю чайник, наливаю большие кружки, достаю морковный торт из любимой пекарни. Замечали, насколько вкуснее все становится ночью?

Коты не проснулись, только ушами дернули.

– Что хочешь обсудить, Яга?

– Битву. Ты ведь все записал?

– Все! – гордо улыбается мелкий свин.

– Я многое не помню. Помоги закрыть пробелы, если это не против правил.

– Данного пункта в своде правил нет, – пожимает плечами летописец. – Думаю, можно. Разговор будет долгий, а у тебя завтра экзамен.

– Ерунда, я готова, – отмахиваюсь и ставлю перед ним блюдце с куском торта. – Все равно не спится.

– Тогда можешь спрашивать.

И мы говорили. Так странно: летописец, этот противный канцелярист‑соглядатай, изменился, и я изменилась. Почему бы нам не начать сначала, учитывая общую память на двоих?

* * *

– Яна, как дела? – спрашивает староста. – Ты стала пропускать занятия. Все хорошо?

Слава – нормальный парень, немного заучка, но это неплохо, я сама люблю учиться.

– Прекрасно!

Утром я замазала круги под глазами и из панды превратилась в подобие человека. Только увлеклась немного и теперь не рискую улыбаться: вдруг штукатурка на лице потрескается?

– Работы было много, – добавляю я. – Ну, знаешь, детские утренники, Баба Яга. Контракт же.

– Ага. Тебе ведь все завидуют. Даже я! – он поправляет очки, я поправляю свои – с обычными стеклами. Зрение благодаря моим силам теперь идеальное, но есть привычка: в очках мне комфортнее. Знаю я о зависти, она ощущается как кубик льда между лопаток.

– Не стоит, работа бывает тяжелая.

Слава скептически выгибает бровь и ухмыляется: мол, не заливай.

– Настолько тяжелая, что даже машина появилась.

– Кредит, как у всех.

Разговор начинает утомлять, я отворачиваюсь, староста уходит на свое место. Аудитория ждет. Билет за билетом вытянули, --">