Джон Фредерик Норман - Звери Гора

пополам и отбросил ее в сторону.

Я рассмеялся победным смехом воина. В руках у меня был боевой топор Торвальдсленда.

– Давай, дружок! — сказал я. — Теперь потягаемся.

Это был отважный и благородный зверь. Думаю, те, кто презирает слинов, просто их не знают. Кюры, кстати, относятся к слинам с большим уважением, что само по себе много значит.

Рабыня зашлась диким визгом.

Я молниеносно раскрутил топор и рубанул слина по голове. Череп зверя треснул. Слин рухнул на передние лапы, и я тут же рассек ему шею мощным широким ударом.

– Красивое животное, — произнес я, вытирая с лица кровь слина.

За дверью послышались крики и топот, спустя мгновение в комнату вбежали Турнок, Клит, Публий, Таб и другие. Все были вооружены.

– Что случилось? — крикнул Турнок.

– Задержите Бертрама из Людиуса, — сказал я.

Несколько человек побежали исполнять приказ.

Вырезав кинжалом сердце слина, я рассек его на несколько частей и раздал своим людям. Каждый сделал по нескольку глотков горячей крови. Охотничий ритуал требует пить кровь из пригоршни.

– Бертрам из Людиуса исчез, — доложил старший повар Публий.

Другого я и не ожидал.

Я посмотрел на колыхающуюся в ладонях кровь. Старинное предание гласит, что если увидишь себя черным — умрешь от болезни, если отражение будет красным и неровным — погибнешь в бою, если разглядишь в крови седого старца — будешь жить долго и оставишь после себя детей.

Слин не захотел со мной говорить. Я вглядывался в горячую густую жидкость, но ничего, кроме крови, не видел. Слин не хотел или не мог со мной говорить.

Я поднялся на ноги.

Больше не буду смотреть на кровь слина. Лучше смотреть в глаза людей.

Я вытер ладони о бедра и взглянул на обезумевшую от страха обнаженную девушку.

– Бертрам из Людиуса подошел к часовому, — продолжал свой рассказ Публий, — оглушил его и с помощью крюка и веревки перелез через стену.

– Там ему и конец, — заметил кто-то. — Тарларионы о нем позаботятся.

– Нет, — покачал головой я. — Его наверняка поджидала лодка.

– Далеко он все равно не уйдет, — сказал Турнок.

– Даю голову на отсечение — он уже улетел из города на тарне, — сказал я. — Гнаться за ним бесполезно. Отдыхайте дальше.

Люди гурьбой двинулись к выходу.

– Что делать со зверем? — спросил Клит.

– Пусть лежит, — проворчал я. — Мне надо побыть одному.

Я закрыл дверь, и мы с рабыней остались наедине.

Прикованная к лежанке девушка выглядела несчастной и испуганной.

– Ну что, крошка, продолжаешь служить кюрам? — спросил я.

– Нет, господин! — воскликнула она. — Как ты мог подумать?

– Кто сегодня наводил здесь порядок?

– Я, господин, — пролепетала она. Как правило, девушка, которую оставили на ночь, с утра прибирается в комнате.

– На колени! — приказал я.

Она соскользнула с лежанки и опустилась на окровавленный пол.

– В позу! — приказал я.

Она немедленно приняла позу наслаждения. Села на пятки, широко развела колени, положила руки на бедра и откинулась на спину. Я видел, что ей стало по-настоящему страшно.

Я присел рядом.

– Господин? — в ужасе произнесла она.

Я навалился на рабыню и овладел ею на залитом кровью полу. Я ласкал ее прекрасное, беззащитное тело, и она постепенно начала отвечать мне.

– Значит, продолжаешь работать на кюров?

– Нет, господин! Нет!

Тело ее содрогалось в любовных судорогах. Бедра дрожали.

– Да, — сказал я.

– Нет!

– Зверь шел по моему запаху.

– Я тут ни при чем! — завизжала рабыня. — Пожалуйста, не заставляй меня отдаваться тебе таким способом, — пролепетала она.

– Говори! — приказал я.

– Пожалей меня!

– Говори!

– Я относила одежду в стирку, — сказала она. — Я должна была положить твою тунику вместе с другими.

Невольница выгнула спину и попыталась вырваться. Для девушки она была очень сильной. Я вдавил ее голову в лужу крови и процедил:

– Никуда ты не денешься. Ты моя.

– Знаю, — торопливо произнесла рабыня, — Знаю.

– Дальше, — потребовал я.

– О! — застонала она. — Господин, умоляю тебя! Отпусти!

– Продолжай.

– Меня обманули, — разрыдалась рабыня. — Бертрам из Людиуса меня выследил. Я решила, что он просто подглядывает за мной. Мужчины часто любуются молоденькими невольницами.

– А тебе, сучка, это понравилось?

– Да, господин, — простонала девушка. — Я ведь рабыня.

--">