Елизавета Алексеевна Дворецкая - Ясень и яблоня. Книга 1: Ярость ночи

десять хирдманов. Но ровно в полдень Мидир вдруг появился перед ними в гриднице, прямо перед сиденьем конунга. «Ну, если уж ты все-таки пришел, то получи то, что выиграл, – сказал ему Эохайд. – Но с условием: пусть моя жена обнимет тебя прямо здесь, перед очагом, у меня на глазах». Мидир на это согласился. Но когда Этайн подошла к нему, он обнял ее правой рукой, и вдруг они оба взлетели вверх и вылетели через дымовик.

Альвир, средний брат, хмыкнул, налегая на весло:

– Да как же можно через дымовик? Они что, были оба меньше воробья?

– Да это же волшебство! – стал втолковывать ему старший из братьев, Ульв. Он понимал в этих вещах не больше, но с готовностью принимал все, что слышал. – Этот Мидир был колдун, он мог в любую дырку проскочить. Неужели не ясно?

– Уж это точно! – Сэла кивнула. – Он был конунгом в волшебной стране и жил под огромным холмом…

Она задумалась ненадолго, то ли припоминая, что там дальше, то ли прикидывая, стоит ли об этом рассказывать. Невысокого роста, легкая, стройная, восемнадцатилетняя Сэла сама походила на деву из рода светлых альвов, которой ничего не стоит проскользнуть через дымовое отверстие, а ее шелковистые, густые, светлые волосы золотистой волной спускались ниже пояса по простой овчинной накидке, как сноп солнечных лучей. Миловидное округлое лицо украшал слегка вздернутый носик и тонкие черные брови, так изящно изогнутые, что за одно это в нее можно было влюбиться. Глаза у Сэлы были серовато-голубые, с ярким, немного водянистым блеском, улыбка задорно-сдержанная, как будто она про каждого встречного знает что-то очень смешное, но не хочет сказать. Она имела привычку как бы проглатывать усмешку, отражавшуюся в глазах, поэтому братья из Углифьорда при ней отчасти смущались. В придачу к приятной внешности боги наделили ее умом, но ум свой Сэла использовала, к сожалению матери, не на ведение хозяйства, а на совсем посторонние вещи. Ее интересовали и ход звезд на небе, и дела заморских конунгов, и подвиги древних героев. Еще девочкой она знала все предания Стуре-Одда и могла рассказывать их немногим хуже; новые саги, даже очень длинные, она запоминала целиком, услышав всего один раз.

– Вот так вот: живешь себе и ничего не знаешь, а потом вдруг к тебе приходят и рассказывают, что ты раньше была совсем другой… – в задумчивости проговорила она, и ее глаза, устремленные на каменистый берег с бледно-зелеными пятнами травянистых полянок, где бродили черные и серые козы, видели в это время что-то иное. – Что ты даже и предположить не мог… Любопытно было бы узнать, кем мы были в прежних жизнях.

– Я, наверное, никем не был! – Гуннар ухмыльнулся с таким видом, что, дескать, не очень-то и верится в такие чудеса. Его мир ограничивался Совиным фьордом, и этого ему вполне хватало. – Это у них там, у эриннов!

– Нет, у нас тоже бывает! – возразил Аринлейв. – Ведь про Хельги сына Хьёрварда рассказывают, что он и Свава вновь родились.

– Ну, может, конунги, они и не такое могут! – отозвался благоразумный Ульв. – Может, конунгу ничего не стоит заново родиться. Но мы-то уж точно конунгами не были!

– Отчего же нет? – Сэла глянула на него так, словно проглотила усмешку. Парень не понял, одобряет она его слова или смеется над ним, а Сэла уже отвернулась и принялась смотреть в сторону открытого моря.

– Ага! – с отрывистым смехом подхватил Гуннар. – Вот сейчас приплывет золотой корабль, а на нем конунг с Эриу, и скажет тебе: ты, Сэла, моя жена, поплыли со мной!

– Жены конунгов опять рождаются женами конунгов! – выдвинул весьма здравую мысль Ульв. – Ну, то есть дочерями, чтобы на них опять могли жениться конунги. У рыбаков и кузнецов бывшие конунги не рождаются. Тут-то подвигов не совершишь!

– Как знать… – пробормотала Сэла, глядя в открытое море.

Она не стала бы так уверенно это утверждать: приди к ней заморский конунг и скажи, что он был в прежней жизни ее супругом, она-то уж не отвернулась бы от него только потому, что этого, дескать, не может быть. Ведь мир так огромен – было бы слишком обидно и несправедливо, если бы можно было жить в нем только один раз и только в одном месте.

И в этом мире столько чудес! Там, на западе, в трех днях пути за морем лежит остров Бринн, за ним Козьи острова, жители которых говорят на такой невообразимой смеси языков сэвейгов и уладов, что их не понимают ни те, ни другие. Дальше – северный край Зеленых островов, а еще дальше – большой остров Эриу, --">