Евгений Наумов - Дар Белого Астронавта

желтыми злыми

глазами. Мяукнул, не соглашаясь с Макаром. Ему хотелось мышонка.

— И не стыдно тебе, разбойнику? — возмутился Синицын. — Смотри, выгоню.

Кот перекинул хвост с одном стороны на другую.

Двери скрипнули. На шум явился Брехун — маленький шелковисто-белый фокстерьер,

ласковый с друзьями, но беспощадный к врагам. Он презрительно посмотрел на кота и,

стуча коготками, подошел к Макару. Уткнувшись холодным носом ему в руку, вильнул

хвостом. Кот насторожился, готовясь запрыгнуть на стол, если Брехун бросится на него.

Но тот вдруг забеспокоился и двинулся к холодильнику. Сунул под него нос и стал шумно

нюхать.

— И ты туда же? — упрекнул его Макар. — Ополчились на маленького!

Брехун завилял хвостом, но продолжал нюхать, даже царапнул пол когтями.

В коридоре раздался звонок.

— Это ко мне пришли! — сообщил Макар коту и фокстерьеру и побежал открывать.

На лестничной площадке он увидел Дашу Поспелову и Генку Лысюру. За ними

поблескивал круглыми очками Зина Живцов с рулоном белой бумаги.

— Заходите, заходите, — пригласил Синицын. — Вот вешалка, раздевайтесь.

Генка помог Даше снять пальто. Он был староста класса и всячески показывал, что он

не такой, как все.

— Эх ты, хозяин! — упрекнул он Макара. — Надо же помочь даме раздеться.

«Дама» захихикала и стала поправлять перед зеркалом косички.

— Ничего, не барыня, — грубовато бросил Синицын, хотя ему стало неловко. Он

вспомнил, что папа всегда помогал маме снять пальто.

Генка взял у Зины рулон и расстелил его на столе, сам забегал по комнате. Это у него

называлось «творчески мыслить».

— Ты, Синицын, будешь рисовать заголовки и карикатуры, — на ходу распоряжался

он. — Помнишь, говорил нам, что умеешь рисовать? Поспелова пусть переписывает

заметки — у нее почерк хороший. А Зиновий Живцов будет давать темы для карикатур.

Синицын тоскливо съежился. Вот она, расплата: прихвастнул однажды на собрании,

что может хорошо писать заголовки и в свое время целые плакаты оформлял (в какое

«свое время», он не уточнил). И вот не успел оглянуться, как его избрали в редколлегию.

Макар неуверенно взял карандаш.

— А что ты собираешься делать? — Даша повернулась к Генке.

Тот напыжился:

— Я, как староста класса, буду передовую статью диктовать. Значит, так... — он

полистал блокнот. — Заголовок: «От каждого — по книге!».

— Это ты о чем? — не понял Макар.

— Как о чем? Ты что, не в курсе дела? Мы сейчас важную... — он снова заглянул в

блокнот, — кам-па-нию будем проводить: собирать библиотечку на общественных

началах. Каждый должен принести для нее свою любимую книгу. У тебя, например, какая

самая любимая книга?

— У меня? — голос Макара дрогнул. — «Маленький принц».

— Вот ее и принесешь! — решительно приказал Лысюра.

— А другую нельзя? Это ведь моя самая-самая любимая...

Лысюра остановился перед Синицыным и заложил руки за спину:

— Значит, любимую книгу ты хочешь оставить себе, а другим отдать то, что тебе не

нужно? Живцов, запиши это для карикатуры.

Макар возмутился:

— А ты сам какую принесешь?

— Я? — Лысюра вытащил блокнот из-за спины и по складам прочитал: — «Роль

профсоюзных организации в развитии горнодобывающей промышленности». Один рубль

пятьдесят одна копейка стоит.

— Что? — Макар даже задохнулся. — Это твоя любимая книга? Да врешь ты все! Мы

же знаем, что ты только про шпионов и читаешь.

— Про шпионов это я так читаю. — Лысюра отвел глаза. — А вот эта книга стоящая.

Рубль пятьдесят одна копейка.

— Да что ты заладил: рубль пятьдесят одна, рубль пятьдесят одна! Вот, — Макар

метнулся к полкам с книгами, — «Кулинария»! Два рубля семьдесят копеек! Могу отдать

вместо «Маленького принца», мама все равно в нее не заглядывает...

В это время послышались глухие всхлипывания. Это смеялся Зина Живцов.

--">