Анна Вик - Гладиус правды

одним резким движением правой руки.

– Зря, – прошипел Марк с долей досады, отбрасывая копье на поляну, поросшую бирюзовой травой. Победа далась ему слишком легко, он был даже немного обескуражен.

Гельвет бросился врукопашную, но Марк скрутил паренька в два счета. Силы были слишком неравны. Приставив кинжал к его горлу, он уже был готов нанести последний, лишающий жизни, удар, однако остановился на мгновение. Запястье его ощутило бешеное биение сердца мальчика.

Марк опешил. Вдруг испугавшись, он, взяв противника за слабое плечико, бросил того прямо в обоз с провизией. Раздался глухой удар – тело гельвета врезалось в деревянный бортик. Он взвыл от боли и сполз вниз, прислонившись к большому колесу.

«Может, отпустить его?» – внезапно пронзила мысль разум Марка.

– Не медли. Пусть лучше его мучения закончатся как можно скорее, – неожиданно раздался голос позади легионера.

Марк Вений обернулся и увидел Самого Цезаря.

«Уж не чудится ли мне?» – подумалось солдату. Он потер глаза, но ничего не изменилось: к нему и впрямь приближался своей энергичной походкой проконсул Гай Юлий Цезарь.

Марк оторопел. Он вглядывался в лицо своего командира, будто пытался разгадать какую-то загадку, что была спрятана в глубоких морщинах, покрывавших все его лицо. Когда Цезарь приблизился к Марку, то оказалось, что проконсул был на голову ниже легионера и как будто раза в два тоньше.

– Чего же ты стоишь и поддаешься своим сомнениям? – сухо спросил его Цезарь.

– Но ведь это детоубийство… – пробормотал Марк.

А про себя добавил: «Теперь назад пути точно нет. Гельвета придется лишить жизни». Однако тело противилось словам внутреннего голоса и приказу своего командира: рука с кинжалом ни с того ни с сего задрожала. Чтобы не показывать сей слабости, он прикрыл ее щитом.

– Это – наш враг, – бесстрастно парировал Цезарь, из-под нахмуренных белесых бровей наблюдая за легионером. – На поле боя нет места жалости. Каждый здесь – победитель или побежденный, будь то мужчина, женщина, старик или ребенок. Даже животное – и то будет на чьей-то да стороне.

– А-а-в! – раздался в подтверждение его словам громкий лай из-за кустов.

Надежда вспыхнула в Марке, осветив на мгновение весь его мир, что уже поглотили черные тени. И она оправдалась: то был Поллукс, энергично бежавший к своим покровителям. Его морда вся была окровавлена, а глаза горели устрашающим огнем ярости. На краткий миг Марк даже улыбнулся и хотел было окликнуть пса, как вдруг раздался слабый вскрик: то был предсмертный возглас мальчишки.

Цезарь, что нанес ему удар своим гладиусом⁶ прямо под кадык, с безразличием наблюдал за угасающей жизнью. Действо сопровождали жуткие булькающие звуки, которые доносились из горла несчастного, всего залитого собственной багряной кровью.

– Так хрупко человеческое тело, – вздохнув, возвестил Цезарь. – И столь коротка нить жизни некоторых....

– Но мы же могли его пощадить! – набравшись смелости, воскликнул Марк. – Ведь сражение было уже выиграно. Что с того, что он на вражеской стороне? Продали бы его в рабство, он стал бы гладиатором или еще кем…

– Думаешь, его осчастливила бы такая жизнь? Бросаясь на тебя, он знал, на что идет. Но его не остановил страх гибели.

– Он напал, потому что ему так велели взрослые. Это лишь внушение… – тут Марк затих. Его осенило, что истина эта относилась не только к гельвету.

Поллукс, подбежав к легионеру, сначала как бы прося ласки, уткнулся лохматой головой в его правую ногу, а затем стал лизать колено. Переведя взгляд вниз, Марк обнаружил, что был ранен. Кровь сочилась из-под коленной чашечки, но легионер совсем не чувствовал боли. Он потрепал пса за ухо, что-то с благодарностью пробормотал и неожиданно поймал на себе мягкий, понимающий взгляд собачьих глаз.

Серые же очи Цезаря, напротив, смотрели на Марка бездушно. В них не было жалости, не было доброты и чести, что он ожидал встретить в своих мечтаниях. Черствость превратила все его лицо в камень, превратив глаза в два безжизненных куска мрамора.

– Пойдем же дальше, солдат?

Марк лишь кивнул в ответ. Непрошенную слезу можно было сдержать или спрятать в пылу будущих схваток, коих Марку Вению предстояли еще сотни, если не тысячи. Он знал и чувствовал, что у него не было другого пути, кроме как пути воина, а потому на нем ему придется следовать за такими, как Цезарь, в которых уже не осталось ни капли жалости. Ни капли того, что --">