Роберт Ирвин Говард , Лайон Спрэг де Камп - Драгоценности Траникоса

стрелой. Стрелы свистели вокруг киммерийца, который упрямо карабкался вверх. Одна стрела вонзилась в его икру. Не останавливаясь, он вырвал ее и отбросил в сторону. На плохо нацеленные стрелы он не обращал внимания. Эти стрелы разбивались о камни вокруг него. Он с яростью перевалился через край карниза и обернулся. Он взял в руки кинжал и секиру и лежа на карнизе, уставился вниз на преследователей. Видны были только его черная грива и горящие глаза. Мощная грудь его быстро вздымалась и спадала, когда он огромными глотками втягивал в себя воздух, однако, потом он вынужден был сцепить зубы, чтобы бороться с подступающей дурнотой.

Над ним просвистело еще несколько стрел. Отряд преследователей понял, что жертва его остановилась. Пикты легко прыгали с камня на камень у подножия скалы. Первым крутой части достиг сильный воин, орлиные перья которого были покрашены, и указывали на то, что это был вожак. Он ненадолго задержался внизу у начала вьющейся крутой тропы. Он положил стрелу на тетиву и наполовину натянул ее. Потом он откинул голову и приоткрыл губы в диком крике триумфа. Но стрела эта так никогда и не была выпущена. Вождь застыл в неподвижности как статуя, и жажда крови в его черных глазах сменилась испуганным удивлением. С ревом он отпрянул назад и далеко вытянул руку, чтобы остановить своих наступающих товарищей. Хотя киммериец на уступе слышал их разговоры, но он находился слишком высоко над ними, чтобы понять смысл выкрикиваемых вождем приказов.

Во всяком случае, всеобщий воинственный рев смолк и все уставились вверх — но не на человека на карнизе, а на скалу. Без дальнейшего промедления они ослабили тетивы своих луков и сунули стрелы в кожаные колчаны у себя на поясах, потом они повернулись, мелкой рысью побежали по тропе, по которой они пришли и исчезли за обломками камней, ни разу не оглянувшись.

Киммериец озадаченно уставился им вслед. Он достаточно хорошо знал пиктов, чтобы понять, что преследование прекращено окончательно, и что они больше не вернуться назад. Они, несомненно, уже находились на пути в свои деревни, расположенные на расстоянии около сотни миль на восток.

Но все это казалось ему необъяснимым. Что в его убежище было такого, что заставило военный отряд пиктов отказаться от своей жертвы, которую они преследовали с настойчивостью голодных волков? Он знал, что это было священное место, которое могло использоваться различными кланами в качестве убежища, и беглецу, который нашел там укрытие от клана, к которому он принадлежал, нечего было бояться. Но другие кланы не придерживались такой же точки зрения на это место. И люди, которые преследовали его так далеко, конечно, не считали святым его, это место, находящееся на таком огромном расстоянии от их дома. Это были люди Орла, чьи деревни находились далеко на востоке, вблизи границ пиктов племени Волка.

Волками были именно те, которые взяли в плен киммерийца, когда он, после своего бегства из Аквилонии, исчез в дремучих лесах. И они передали его людям Орла в обмен на находящегося у них в плену вождя племени Волка. У пиктов племени Орла были кровавые счеты к огромному киммерийцу. И этот счет стал еще более кровавым, потому что его бегство стоило жизни одному из известных военных вождей. Поэтому они преследовали его так неустанно, через широкие реки и крутые горы, не обращая внимания на то, что они сами становились объектом охоты для враждебных племен.

И теперь, уцелевшие после такого длительного преследования, пикты просто повернули назад, хотя именно в это время жертва их остановилась, и у нее больше не было никакой возможности ускользнуть от них. Киммериец покачал головой. Нет, он не мог этого объяснить.

Он осторожно поднялся, голова у него кружилась от чудовищного напряжения и он был едва в состоянии понять, что травля его прекратилась. Члены его окоченели, раны болели. Он выплюнул сухую пыль и быстрым движением руки протер налитые кровью глаза. Моргая, он осмотрелся вокруг. Под ним длинными, непрерывными волнами тянулась зеленая чаща, а над западным краем повисла сине-стальная дымка, которая, как он знал, должна была теперь висеть над морем. Ветер играл его черной гривой и соленый воздух освежил его. Он большими, поспешными глотками втягивал его в свою распухшую грудь.

Потом он повернулся, выругался от боли в своей кровоточащей икре ноги и осмотрел карниз, на котором стоял. Позади него поднималась крутая каменная стена, --">