Наталья Петровна Нестерова , Любовь Колесник - Витязь. Тенета тьмы

пожала плечами.

– Тогда потом, да. Отложенное удовольствие не есть упущенное удовольствие. Ведь правда?

Оллантайр собрался ответить, очень серьезно ответить – про удовольствия и упущения, но не успел. На поляну выехал всадник, спешился.

– Дайн, – гонец поклонился, – во дворец прибыло трое двергов из торгового сословия, из тех, которые живут близ людей. Они желали бы видеть королеву Ольву Льюэнь. Говорят, дело исключительной важности. Они доставили тело товарища, погибшего по дороге… погибшего странно… и просят помощи.

– Мы прибудем немедля. – Оллантайр вскочил в седло и поднял Ольву на холку коня впереди себя.

Трорина тем временем почти спустили до земли, чуть прихрамывающего Эйтара вел под локоть к своей мирной кобылке Мэглин, а принц Даниил Анариндил что-то бурно рассказывал Даэмару, страхуя апельсинового дверга.

Дайн Тенистой Пущи толкнул гнедого ногами; конь, взрыв копытами землю и опад, принял с места.

– В твоем мире летали так, чужеземка Ольва? – проговорил король в светлый затылок жены, отогнув пальцами прокопченный дерюжно-кожаный воротник ее комбинезона. – В твоем мире…

Ольва прижалась к мужу спиной, соединившись с ним в ритме галопа.

– Я почти забыла, Оллантайр! Но что-то все же помню… в моем мире летали на самолетах. В Москве есть аэропорты… Шереметьево, Внуково, Домодедово. Садишься в самолет – и…

– Чужеземка Ольва, которая желает летать, – выговорил король, – ты упрямица! Эльфы исповедуют покой и дорожат неспешным течением жизни! – великолепный конь перескочил поваленное дерево. – Никуда не спешат! Эльфы наследуют вечную благодать Чертогов Забвения, в которой их жизнь вечна. У нас нет никаких самолетов… дирижаблей! Впрочем, один из нас всегда хотел наступить на звезды, сколько я помнил его. Твой приятель, Тайтингиль. Твой неугомонный друг.

Показались стены дворца, также причудливо раскинувшегося по Пуще, как и корни древ, – огромного, почти города, и конь перешел на рысь.

– Он и твой друг, – отозвалась Ольва, – друг нашей семьи.

– Я давно не видел его, кстати. Помог ли ему Сотворитель в этой дерзости? Может быть, унес в эту твою… Москву?

Глава 1 Бар

Бар был тематический. Здесь часто проходили модные костюмированные вечеринки, косплеи. Бармен Шурман знал, как будет «налей выпить» на квенья и синдарине, мог позвать полицию по-клингонски; разбирался в нашивках и знаках различия двух десятков вымышленных армий. По мнению Шурмана, по отдельным ребятам и девочкам откровенно рыдали психиатрические лечебницы.

А вот Дима Котов, например, был вполне нормальным человеком. Рослый, крупный парень стильно одевался в спортивное, никого не изображал. Выбритые полголовы справа и длинные светлые дредды слева – вот и все его причуды. Но сейчас он появился в дверях, обводя помещение шальным взором. Его пошатывало, а в руке Диман сжимал надкусанный сэндвич эпических размеров.

– Шур, – сказал он хрипло и положил на стойку «визу». – Организуй сухпаек, а? Чипсов, сухар-риков. И шоколаду. Шоколаду побольше. Для др-ракона, – прибавил шепотом.

Шурман кивнул и принялся собирать заказ, пропустив «дракона» мимо ушей. Сухпаек требовали собирать регулярно – на войну, в поход за Стену или в Мордор, да мало ли в какую галактику.

Котов нынче явился не один.

Яркая девица, словно из мультика аниме, вплыла следом – худенькая, в причудливом алом платье, волочащемся по полу. Смоляные волосы глянцево ниспадали до пояса. В зубах у красотки торчала чадящая папиросина.

– У нас не курят, милая, – предупредительно сказал бармен.

И осекся. Девица вперила в него неподвижный взгляд странных белых глаз, и Шурман похолодел.

– Собирай провиант, – сказала спутница Котова. – Молча.

Не спутница. Голос, жестко выговаривающий согласные, был совсем не женский, а тон такой, что Шурман непроизвольно вспомнил службу в армии.

– Черт знает что, – зашептал он, быстро проводя картой Котова по си-киперу, – ч-черт знает что творится!

Диман сгреб сухпаек, принялся торопливо рассовывать по карманам. Типчик в красном стоял рядом, смотрел.

– Попить дай, пожалуйста, Шур? – попросил Котов. – Вот мохито… безалкогольное? Давай. Весь кувшин давай. И сахар-ру…

Шурман подал кувшин, оторопело глядя, как Дима выворачивает в напиток сахарницу и торопливо болтает ложкой. Красный усмехнулся, зловонная папироска перекочевала из одного угла рта в другой.

– Нейроны, – проговорил он. – --">