Питер Маклин - Костяной капеллан

как видно, Анна в этом была одного со мною мнения. Хорошего она ему отвесила пенделя, чтоб не мешался!

– Готово дело, – произнесла она.

Анна Кровавая служила у меня сержантом. Волосы у неё были короче моих, а от внешнего края левого глаза до кончика нижней челюсти тянулся длинный неровный шрам, навечно исказивший уголок её рта подобием кривой ухмылки. Никто, если жизнь ему дорога, не пожелал бы перейти Кровавой Анне дорогу.

– Пить будешь? – протянул я ей кружку.

– Ну а ты как думал?

Голос у неё был сиплый, загрубевший от порохового дыма и многолетней привычки к командным окрикам. Никаким пивом нельзя было смягчить этот голос, но она всё равно пила при первой возможности. Мы уселись за стол, она приняла у меня кружку и одним глотком осушила её наполовину. Двое парней волокли трактирщикову дочку вверх по занозистой деревянной лестнице, другие вышибали пробку из очередного бочонка. Дюк с лестницы взглянул на меня, осклабившись и уже запуская пятерню девчонке под юбку. Я отрицательно покачал головой. Не переношу изнасилований и никому такого не позволю у себя в отряде. Капеллан я или не капеллан в конце концов? Гляжу через плечо Анны – вижу, Дюку до меня дела нет, как волок, так и волочет девчонку – наверх, на площадку и с глаз долой. Такие уж тогда были времена.

Но ведь должны же быть границы. Вскочил я на ноги, опрокинул стол, так что наши кружки с тёплым пивом полетели на усыпанный опилками пол трактира.

Анна жалобно охнула.

– Дюк! – крикнул я.

Тот снова высунулся в грубо оштукатуренный лестничный пролёт.

– Что?

– Пусти девчонку, – говорю.

– Сочная девка-то, начальник!

Дюк ухмыльнулся, обнажив свои коричневые – цвета несвежего дерьма – зубы.

Анна развернулась и увидела, что происходит.

– Отставить, капрал! – рявкнула она, но тот и бровью не повёл.

Вот уж что вывело меня из себя, неужто он думает, что может так плевать на Анну? Она – сержант, он – всего лишь капрал, хотя это не так уж много и значит. Дюк на голову меня выше и фунтов на тридцать тяжелее, только мне всё равно. Я знал, что это совершенно не важно, а главное, ведь и Дюк это тоже знал. Во мне сидит дьявол, и всем в отряде это известно.

– А ну брось, – скомандовал я, и голос мой прозвучал бесстрастно, предупреждая, что сейчас будет вершиться карающая справедливость.

– Шутишь, – сказал Дюк, но теперь уже не столь уверенно.

– Подойди-ка сюда, Дюк. И ты, Брак.

В закрытые ставни громко стучал весенний дождь, а иначе бы в трактире повисла напряжённая тишина. В камине, дымя, потрескивало пламя. Оба неудавшихся насильника спустились обратно, бросив плачущую девчонку валяться на верхних ступенях лестницы. Выглядела она лет на шестнадцать или семнадцать, не больше, едва ли не вдвое меня младше.

Я ощутил на себе взгляды Анны и всех остальных бойцов. Ради такого зрелища они отставили в сторону кружки и бутылки. Даже Лука Жирный оторвался от своего пива, а его-то непросто было заставить не пить. В отряде сообразили – случился какой-то косяк, а когда кто-то косячит, на лице у меня всегда читается карающая справедливость. Анна теперь взирала на меня с опаской. Сэр Эланд, лжерыцарь, стоял и поглядывал на всех со всегдашней своей усмешкой, но сейчас и он наблюдал за мной. Билли Байстрюк был уже наполовину пьян, но ему-то всего двенадцать, и, видимо, стоит простить парнишке, что пить он не умеет. Григ, Котелок и Чёрный Билли просто смотрели, что же будет дальше.

Я встретился с Дюком взглядом и указал на испачканный дощатый пол перед собой.

– Сюда подойди. Немедленно.

В камине треснуло полено, отчего Сэм Простак подскочил. Дюк злобно на меня зыркнул, но подчинился, Брак проследовал ему в кильватер, словно небольшая лодочка за военным галеоном.

– Вдуть кому-нибудь хочется, а, Дюк? – спросил я.

Дюк был крупнее меня, здоровенный и страхолюдный.

Дюк-Пиздюк, как его прозвали в отряде, но исключительно за глаза. Его кольчуга плотно обтягивала могучую бочкообразную грудь под жилеткой из вываренной кожи. На свирепеющем лице проступили синюшно-багровые шрамы. Припомнилось мне, как он заработал эти шрамы в Абингоне, прорубаясь через пролом в западной стене, когда пала цитадель. Дюк провел свой взвод по горному хребту из трупов, не заметив, что их поджидают лучники. Тут и продырявило ему щёку стрелой, чтоб не лез, куда не просят. Он же, Дюк, продолжал биться, разбрызгивая кровь и раскидывая во все стороны зубы, всё лупил своей палицей кого по --">