Алекс Каменев - Воплощение стихии

честно, именно так и планировал поступить – дать дуракам ворваться, тем самым развязав руки охране для ликвидации угрозы.

Женщину пропустили. С кожаной папкой под мышкой, с морщинистым лицом, далеко за тридцать, в деловом костюме темных цветов и волосами, завязанными в пучок на макушке, мадам как никто олицетворяла образ исполнительного бюрократа.

– Должно быть, клерк из городского совета, – я зевнул. И отвернулся поглядеть, как там обстоят дела у строителей. Бульдозеры продолжали старательно счищать землю. Рабочие в спецовках и оранжевых жилетах возились в выскобленных траншеях.

– Смотри. Похоже, они хотят устроить немного шума, – Полина тронула меня за рукав, указывая на подъездной путь к воротам аэропорта.

К двум автобусам подъехали три фургона. Судя по сложенным спутниковым тарелкам и ярким наклейкам на кузове, машины принадлежали местным телеканалам.

Репортеры. То, что надо для полного счастья.

– Будут вести прямой эфир, – обронила сестрица.

– Широкое освещение события, все для скучающих зрителей, – процедил я. – С размахом подошли к делу.

Представительница городского совета прошла через оцепление бодигардов княжны и стала подниматься на взгорок.

* * *

Председатель комитета общественного спокойствия тяжело взбиралась на холм, рыхлая земля скатывалась, не пригодные для улицы туфли проваливалась в мягкую почву, женщине приходилось прилагать усилия, чтобы не оступиться и не упасть.

Маги стояли на вершине, надменно взирая, как официальное лицо городского магистрата мучается, пытаясь до них добраться.

– Сволочи, даже не помогут, – с негодованием воскликнула Наташа Кац.

Маленькая и черненькая Маринка поддержала подругу:

– Гады.

Они наблюдали, как доверенная Сафронова мучилась, и возмущались высокомерным поведением колдунов, не потрудившихся помочь женщине.

– Я же говорила, они все такие. Не считают нас за людей. Ты смотри, что творится! – Наташка вскинула над головой сжатый кулачок и закричала: – Позор! Позор!

Возглас сразу же подхватили, несколько секунд толпа возбужденно кричала, обращая гнев на двух охранников за шлагбаумом, за неимением других подходящих целей для возмущения.

Кто-то попытался кинуть пустую бутылку. В последний момент руку патлатого мальчишки в очках перехватил взрослый мужчина.

– Ты чего творишь? Сказали же – без насилия.

Маринка возмущенно пискнула в защиту паренька, но Кац поддержала мужчину:

– Нельзя провоцировать. Эти скоты откроют огонь. Видишь камеры, – пухлый пальчик указал на два столба с подвижными полусферами систем внешнего наблюдения.

– Справедливость для всех!

– Справедливость для всех!

– Нет насилию на улицах городов!

– Нет произволу! – вновь заскандировала особо активная часть митингующих. Вскоре кричалки подхватили все. Какое-то время толпа дружно орала, потрясая плакатами.

Охранники сделали еще два шага назад, рассредоточившись на разных концах подвижных ворот, собранных из стальной решетки. Оба синхронно клацнули защелками на кобуре, высвобождая оружие, но пока не доставали окончательно.

Кое-то принял это за проявление слабости, послышались отдельные выкрики более агрессивного толка. Но тут же последовала команда, и пыл быстро утих.

Подъехал патрульный перехватчик Департамента Хранителей Тишины. Два офицера вышли из машины. К ним подскочил один из выступающих, развернул сложенную бумажку и что-то коротко сказал. Последовали кивки, полицейские заняли выжидательную позицию.

– Разрешение от управы, – сказала Наташка и победно оглядела стражей правопорядка.

Патрульные мялись у своего автомобиля, было видно, что им неуютно. Протестующие глядели на них с превосходством.

– Крысы, грязные вонючие крысы, – с ненавистью выдохнула Кац.

Маринка с удивлением покосилась на подругу.

Через пару минут у тротуара остановился зализанный внедорожник, на бортах передней дверцы хищно сверкнула белая снежинка с острыми, как бритва, краями.

Кто-то из толпы с негодованием вскинулся, но тут же быстро увял, из недр машины вылезли трое плечистых мужчин в белоснежных комбезах армейской моде ли, у каждого на груди символ – снежинка. Эти смотрели на собравшихся людей без смущения, с холодным безразличием профессионалов, как через перекрестье прицела.

– Дети Вьюги, – прошелестело в толпе.

Люди испуганно шарахнулись в стороны. Послышались крики, руководители пикета --">