Антон Мамон - Необетованная

все увереннее. Их численность растет, а нас все меньше. Этот мир захватили террагомы, пора смириться. – Васютина ловко натянула перчатки. – Давай же узнаем, из какого они теста слеплены…

С первым же надрезом лаборатория погрузилась в безмолвие, словно движением скальпеля рассекло акустический кабель. Ника и Вениамин напряженно молчали: одна с усилием вскрывала плотный кожный покров твари, другой снимал это на ручную камеру, кусая губы и раздувая ноздри. Внезапно мужчина отвернулся и сделал пару шагов в сторону, едва не выронив аппарат.

– Все в порядке? – на секунду отвлекшись, вопросила Ника.

– Ага. Дай минутку. Я приду в себя. Не привык наблюдать подобное живьем. – прерывисто выдавал Гурьев.

– Да-а-а… Это тебе не «Секретные Материалы», а я – не Дана Скалли. Тут все без прикрас… Давай, соберись, мне нужно один момент любопытный подснять!

– Что там? – инженер нехотя возвратился к секционному столу.

– Обрати внимание. – женщина раздвинула порез, обнажив грудную клетку. – Это просто удивительно!

– Я, должно быть, полный невежда, но…

– Жир! – воскликнула Сергеевна. – Даже у бодибилдеров в период сушки есть определенный процент жировой ткани… а тут ничего! По крайней мере визуально.

– Выходит, террагом – одна сплошная мышца? – задумчиво нахмурился инженер.

– Именно. Очевидно, с точки зрения физической силы мы им не ровня. Жизнь под землей и эволюция сделали их, фактически, непобедимыми! Да и кожа, только взгляни, я с трудом провожу скальпелем, будто китовую акулу вскрываю… А еще – обрати внимание на то, какие плотные и толстые у них кости. Внутренности под надежной защитой.

– Эдакий естественный бронежилет?

– Угу. Теперь понятно, почему их пули через раз берут.

– А уши-то где? – по-детски наивно вопросил коллега.

– Подозреваю, что их либо нет, либо находятся в рудиментарном состоянии.

– Но ведь они точно не глухие. Это мы знаем наверняка.

– Я и не утверждала подобного. – дернула бровью женщина. – У них могут быть альтернативные каналы восприятия звуков…

– Как такое могло жить незамеченным прямо у нас под ногами? – с досадой выдохнул Гурьев.

– Теперь ты меня понимаешь? – улыбнулась Ника. – Сама задаюсь этим вопросом… Но очевидно, мы были слишком заняты собой. Теперь же вынужденно наверстываем упущенное.

– Покурим? – внезапно предложил Веник.

– Я думала твои запасы иссякли!

– Вроде того. Но на особый случай я берегу начатую пачку.

– Ну ты и жук! – прошептала Васютина, убирая инструмент в ванночку.

Крыша научного центра пустовала крайне редко. Лишенные свободы передвижения сотрудники приходили сюда за глотком свежего воздуха и за мимолетным ощущением того, что жизнь осталась прежней. Еще пару месяцев назад тут денно и нощно толпились курильщики, численность которые неуклонно росла. Так сотрудники «Заслона» переживали стресс. Как следствие, табака становилось все меньше. На какое-то время он даже стал своеобразной внутренней валютой, как в любом сообществе закрытого типа, будь то тюрьма или армия… но вскоре папиросы исчезли вовсе.

Несколько месяцев никто не дымил, глядя на звезды или невозмутимое солнце, что по-прежнему поднималось на востоке и садилось на западе, будто не замечая катастрофы, постигшей Землю. Возможно поэтому, чувствуя уникальность момента, Васютина, не выносившая сигаретный дух, согласилась перекурить. Оказавшись на холодной и сырой площадке, двое подошли к самому краю и боязливо осмотревшись, Гурьев достал помятую упаковку «Chapman».

– Правда будешь? – вопросил он, губами ухватившись за одну из папирос.

– А давай! Когда начинать, если не на пятом десятке?! – рассмеялась Ника Сергеевна.

– Тише ты! Сейчас придет кто-нибудь и бессовестно меня раскулачит! А это – все, что у меня есть! Последнее воспоминание о лучшей жизни, что может никогда не вернуться…

– Да брось, Веня, здоровее будешь! – делая первую в жизни затяжку, произнесла Васютина и тут же закашлялась.

– И все же, я надеюсь еще разок попробовать шоколадные. – глядя в ночную бездну произнес мужчина. – Вишня тоже ничего, но…

– Не мучай себя. – предельно серьезно начала коллега. – Прошлое было прекрасно и, бог свидетель, я до жути скучаю по Невскому, пышкам с Большой Конюшенной и прогулкам по Эрмитажу! Что уж там, я бы и в тот дурацкий музей восковых фигур с удовольствием пошла и станцевала бы на улице под очередную бездарную перепевку «Орбит без --">