Константин Мазуренко - Скорая 2025 (СИ)

приходя немного в себя, проговорила Глафира.

Монах снова кивнул

– У вас обет молчания?

Монах кивнул.

– Ясно. Напишете на бумажке, куда ехать?

Монах кивнул.

Таксисту выдали указание. Монах принялся за молитву, перебирая свои четки. Глафира закрыла глаза и отключилась, не имея ни капли сил находиться в сознании рядом с такими скачками уныния.

Часа через три добрались до монастыря. Монах хотел ретироваться, но Глафира вцепилась в него и сказала, что пойдет за ним, куда бы он ни пошел! А если он не войдет в монастырь, то ему придется убить ее, чтобы отвязаться!

Монах подчинился и повел ее к своему старцу.

В келье, когда эти двое обнялись, поприветствовав друг друга, Глафира рухнула без сознания.

Очнулась в монастырской больничке спустя пару дней, как потом выяснилось.

Всю следующую неделю братья монастыря приносили Глафире гостинцы и благодарили за то, что она вернула к ним их любимого брата!

А спустя неделю он и сам объявился и рассказал свою историю, что не мог выдержать обета молчания и был согласен самовольно его нарушить, потому что признаться, что смалодушничал, было стыдно, и решил уйти из монастыря и отказаться от монашества, что в его случае было равносильно самоубийству, и он уже даже и об этом думал, потому что отказаться от такого обещания Богу было для него высшей степенью предательства.

Старец, которому монах давно боялся попадаться на глаза, конечно, выведал у него все, когда они встретились, разрешил все его недоумения и спас от столь страшного для него шага, освободив и от обета молчания.

– Ну вот, Фирка, а ты боялась! – смеялась над собой маленькой Глафира. – Нам даже делать ничего не пришлось, они все сами и разрулили!

– Ага! Только чуть Богу душу не отдала, – парировала мелкая.

– Да ладно тебе! Отдать Богу душу среди таких монахов – высшее счастье… наверное! А спасти монаха – вообще!

– Ой, Глашка! Ну тебя! – засмущалась мелкая от такой чести.

Взрослая Глафира благоразумно промолчала.

– И теперь куда мы? – поинтересовалась маленькая Глафира у взрослой.

– Не знаю! А ты не могла бы спрятаться обратно и не мешать нам жить?

Глашка обиделась и исчезла.

Глафира взяла в руки смартфон и наконец-то решилась проверить информацию о своем самолете, который должен был увезти ее к друзьям.

Ничего обнаружить не удалось и, немного поразмыслив, она решила позвонить Александру. Больше вообще никого не знала в городе. Не к Олегу же возвращаться!

– Глафира! Как же я рад, что ты нашлась! – завопил Александр. – Мы тебя обыскались!

– Кто мы? – удивилась Глафира.

– Викентий, Анфиса! – в ответ удивился Александр.

– Они разве живы? – не решаясь поверить, переспросила Глафира.

– А что с ними должно было случиться?

– Самолет же разбился! – уверенно произнесла Глафира.

– Почему? – опешил Александр.

– Я … – запнулась Глафира… – Я не знаю.

– Да долетели они прекрасно! И попросили тебя найти и все рассказать!

– Что рассказать?

– Приезжай!

– Не поеду! Ты приезжай! – решила подстраховаться Глафира, надеясь, что Александр не посмеет с ней ничего сделать в окружении такого количества монахов. – Стой! А ты можешь узнать инфу по одному самолетику?

– Конечно! Диктуй!

– Жуковский, взлет 14.50 ровно десять дней назад.

– Не долетел, разбился спустя несколько минут после взлета. Все погибли, – спустя пару минут ответил Александр.

– Были пассажиры?

– Были! Восемь человек!

– Шикарно! – всё, что смогла произнести Глафира. – Приезжай, пожалуйста, я тебя очень жду!

Ожидание. Оно тянулось долго! Глафира, шагая по живописным дорожкам монастырского сада, пыталась сообразить, когда начались несуразности в ее жизни.

Из последнего: это странное состояние около трапа самолета, высвободившее как по щелчку пальцев маленькую Глафирку из глубин подсознания, которая начала вопить, капризничать, плакать и бояться.

Глафира взрослая вообще не помнила, чтобы так несуразно себя когда-нибудь вела! Тогда казалось такое поведение нормальным: она почувствовала то, что никто не мог почувствовать! А критичность была отключена совсем. Рядом стояли два работника Скорой, которые не разделяли ее паники. Два. А в панике была только она одна!

Викентий почему-то просил его не бросать. Странная просьба. Она ж не собиралась.

Да, --">